Фавнус короткими перебежками от поворота к повороту двигался все выше и выше. Свои действия он комментировал различными фразами типа «первый пошел, второй пошел, третий…», «гоу, гоу, сукины дети…» или «слева чисто, продолжаю подъем…», так что Алексей не ошибся, отправив новоявленного «зеленого берета» подальше от реальных напастей. Несколько развилок, попадавшихся сатиру на пути, больше не вводили его в ступор, теперь он твердо знал, где искать принцессу, и выбирал всегда тот тоннель, который вел вверх. Пройдя очередную развилку, Фавнус наткнулся на обитую железными листами ржавую дверь, закрытую снаружи на засов. Приложив ухо к двери, он услышал мерный хрип, больше смахивающий на храп, но тем не менее обрадовался — пусть на дыхание спящей красавицы не очень похоже, но определенно исходит от живого существа. Стараясь не шуметь, он как можно осторожнее отодвинул засов, все же предательски скрипнувший, и вновь прислушался — хрип-храп прекратился. Сделав несколько глубоких вдохов, Фавнус рывком открыл дверь и кубарем вкатился внутрь помещения, сделав еще пару кувырков, он отпрыгнул к стене и, встав в стойку кулачного бойца, которой его обучили легенды кулачного боя братья Лычко, скомандовал:
— Всем оставаться на своих местах! Сопротивление бесполезно, вы окружены!
Все присутствовавшие, а это большая каменная глыба и прикованное к ней огромное мохнатое существо, с изумлением глазевшее на сатира, так и поступили — остались на своих местах и не сопротивлялись. Больше в пещере ничего и никого не было. Осмотрев помещение, сатир опустил свои «смертоносные» кулаки и, расставив копыта, подбоченился.
— Назови свой… э-э, свой вид, что ли, — с сомнением разглядывая существо, произнес сатир и, встряхнувшись, взял себя в руки, — или подвид, пол, возраст, личный номер, имя, фамилию, номер части, количество штыков в отряде, имя командира?
Из всего перечисленного мохнатое существо смогло ответить только на один пункт, для знающих людей даже два.
— Меня Йетитьтя кличут, — пробасило оно. — Пещерный человек я.
— Ага! — обрадовался Фавнус говорящему существу. — Теперь подробнее. Почему в плен сдался, численный состав противника, где их штаб?
Йетитьтя промолчал.
— Ты кому молчишь? — завелся сатир. — Тебя человеческим языком спрашивают, как ты сюда попал?
— Я жил здесь, — горестно вздохнул мохнатый. — Это я тут норы понаковырял — лабиринт называется.
Огромное существо махнуло прикованной к камню лапой с длиннющими когтями, показывая, чем ковыряло.
— Меня охотники на драконов здесь заковали и закрыли.
— Драконьеры, что ли?
— Они самые, — чуть не всхлипнул Йетитьтя. — А друга моего, Горыню, из пещер выкурили и порешили безжалостно.
— Ну-ну, Йетя, не расстраивайся, всякое бывает, — пожалел его Фавнус. — Слушай, а скрипучие рыцари к тебе ненароком не заваливали?
— Нет, не было. В недрах горушки что-то загрохочет иной раз, а так — ты первое существо, которое я после драконьеров вижу.
— Значит, про принцессу ты тоже ничего не знаешь? — раздосадованно поинтересовался Фавнус, теряя интерес к собеседнику.
— Не-а.
— Что-то застрял я у тебя в гостях, — зевнул сатир и направился к дверям. — Работы много, — пояснил он, собираясь ее захлопнуть.
Увидев, что его надежда на освобождение вот-вот хлопнет дверью, Йетитьтя взмолился:
— Обожди, мил-человек! Помоги мне, освободи, умоляю, лучше смерть, чем еще век заточения.
— Век это сколько? Сто лет, кажется? — воскликнул Фавнус, зачем-то растопырив перед собой пальцы. — И как ты выжил здесь без еды? Анабиозничал?
— Нет, в основном в спячку впадал, мы, пещерники, народ стойкий и неприхотливый. Одна беда — конечности без движения затекают. Да и скучно здесь одному, — попытался Йетитьтя разжалобить долгожданного спасителя и, перейдя на шепот, заговорщицки продолжил: — У меня яйцо есть.
— Удивил! — усмехнулся сатир. — У меня два, я же не хвастаюсь.
— У меня драконье яйцо! — прошептал пещерник. — От Горыни осталось. Может, это яйцо с последним драконом на свете?!
— Врешь!
— Да чтоб мне с этого места не сойти! — сказал Йетитьтя, итак прикованный к этому месту. — Сам знаешь, когда дракон смерть чует, он яйцо откладывает. Горыня как чувствовал, потомство сохранил. Я знаю, где гнездо его спрятано.
— А что за него выручить можно? — Сатир алчно потер руки.
— Как что? — Пещерник оглядел пустое помещение, не понимая, куда клонит сатир. — Меня выручить. А как дракон из яйца вылупится, вырастет и будет тебе подмогой в старости.
— Он мне еще в молодости пригодится, — задумчиво произнес сатир, думая о чем-то своем.
— Горыня говаривал, мол, они ценятся в народе, — продолжал расхваливать Йетитьтя сироту. — Живого дракона в любом царстве жалуют, он еще слово такое забавное сказал, а-а, ИМИЖД, кажется, этого царства повышают, их, мол, даже на гербах рисуют. Ты, как его отчим, тоже прославишься.
«Отчим» подумал немного, взвешивая, сколько же злата-серебра он сможет запросить за дракончика, и, не посвящая пещерника в свои далекоидущие планы, согласился.
— По рукам! — хлопнул он в ладоши и потер их друг о друга. — Как тебя освободить?
— Там где-то молот, — кивнул в сторону дальнего угла пещерный человек. — От драконьеров остался. Ты мне только одну лапу освободи.
Фавнус порыскал по углам и нашел покрытый большим слоем пыли кузнечный молот, которым некогда приковали к камню Йетитьтю. С трудом подняв его, сатир вернулся назад.
— Ты мне только по лапе не долбани, — попросил узник пещеры своего освободителя, глядя, как тот дрожащими руками поднимает молот над головой.
— Не бреши под руку, — крикнул сатир и нанес первый удар по вбитому в камень костылю, на который были насажены звенья цепи, обвитой вокруг правой лапы пещерника. Удар, который попал точно в цель, казалось, эту цель даже не поколебал. Еще один удар, еще и еще, и наконец где-то на десятом, когда Фавнус еле держался на копытах от усталости, костыль соизволил выскочить из камня, и цепь соскочила с лапы.
— Теперь подай молот мне, — попросил обрадованный Йетитьтя, — дальше я сам.
Получив молот, он в два удара сбил цепи с левой лапы, освободил ноги и слез с камня.
— Спасибо тебе, добрый молодец, мой освободитель! — Здоровяк аккуратно поднял скромно сопротивлявшегося сатира и нежно прижал к груди. — Я тебе это припомню.
Несмотря на то что шерсть лезла в нос и глаза, Фавнус терпеливо выдержал эту благодарность — не так часто ему говорили, что он красавчик, поэтому можно было и потерпеть. Налобызавшись, Йетитьтя вернул спасителя на место.
— Теперь за яйцом! — скомандовал сатир, напоминая о должке.
— Пошли! — Пещерный человек взял молот и вышел в коридор, Фавнус двинулся следом. Йетитьтя повел сатира по тоннелям, которые то уводили вверх, то опускались, пока не вывел в огромную пещеру, устланную большими ветками и маленькими стволами деревьев, которая походила на гнездо гигантской птицы.
