объяснить всю родословную за один день, это невозможно, но я должен тебе кое-что сказать. Это для твоего же блага. Твоей... Твоей безопасности, как говорится. Видишь ли, те, кто не такие, как мы, дети, которые родились... с отклонениями, как сказали бы городские врачи, они живут в лесу. У них там есть маленький домик. Они - неблагополучные члены моей семьи. Я забочусь о них, и они подчиняются каждому моему приказу, но они не могут жить в этом шикарном доме, как мы, нормальные члены общества. Я, Калеб, Ной, Эбигейл, мама...
- Нормальные?! – задохнулась в возмущении Жасмин. – Ты отвратителен. Ты, и твоя семейка. Вы... Вы трахаете друг друга здесь. Даже детей и трупы. Это так мерзко!
Джед снисходительно улыбнулся, словно неразумное дитя сказало ему какую-то глупость.
- Мы не делаем ничего плохого, милая. Я имею в виду, что заниматься любовью - это часть человеческой природы.
- Трахать свою мать - это не естественно.
- Неестественно? Послушай, маленькая леди, не говори мне, что естественно, а что нет. Позволь мне преподать тебе небольшой урок. Знаешь ли ты, что самки плодовых мушек скорее спариваются со своими собратьями, чем с чужаками. Если насекомое не является частью природы - природы, которая не подвержена тупым нормам социального дерьма - тогда я не знаю определения природы. Впрочем, это не имеет значения, не так ли? Ты знаешь, что произойдет. Я собираюсь трахнуть тебя. Черт, да я позволю тебя трахать всем... кто будет хорошо себя вести. Я не против поделиться тобою с ними, грязная шлюха. Только не забудь напомнить им использовать презервативы или пластиковые пакеты, когда будешь трахатся с другими моими детьми. Они конечно уроды и не могут продолжать наш род, но им нужен секс. Всем нужен секс.
Жасмин скорчила гримасу. Ее нисколько не убедили оправдания Джеда. Инцест по ее мнению был ничем не оправдан.
Уставившись на свои колени, Жасмин с отвращением проговорила:
- Как ты мог заниматься сексом с трупом своей матери? Она же твоя мама, причем мертвая. Господи, это омерзительно!
- Мертвой? - повторил Джед неуверенным тоном. Он подошел к стулу и наклонился ближе к Жасмин, прошипев в ярости: - Не говори так, девочка. Никогда не говори так о маме. Она не разговаривает, потому что с ней произошел несчастный случай. Поняла? А теперь извинись.
Жасмин хныкала и качала головой. Джед взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе.
- Извинись, девочка. Скажи: я ошиблась. Скажи моей матери, что она красивая. Сделай это.
Глядя в полыхающие гневом глаза Джеда, Жасмин ответила:
- Она мертва...
Джед топнул ногой и заорал:
- Не говори так, шлюха! Не смей так говорить! - Он взглянул на Калеба и крикнул: - Возьми нож! Нужно наказать эту дрянь!
Калеб побежал на кухню, а Джед схватил Жасмин за воротник толстовки и притянул ее ближе к себе, а затем нанес мощный удар ей в лицу. Он хрюкал и кричал, нанося ей удары, ударяя наотмашь.
Голова Жасмин моталась в разные стороны. Лицо начало покрываться синяками. Кровь текла из ноздрей и капала на губы.
Джед потер костяшки пальцев, отступая назад. Калеб вернулся в гостиную с большим мясницким ножом. Забрав у брата нож, Джед разрезал веревки, приковывающие девушку к стулу. Однако пленница была так слаба после побоев, что даже не пыталась воспользоваться возможностью сбежать.
- Бросьте ее в подвал, - сказал Джед остальным.
- Она... Она может там умереть, - неуверенно проговорил Ной.
- Мне плевать. Никто не смеет оскорблять нашу семью. Кроме того, мы всегда можем найти другую. Эти тупые городские шлюхи все на одно лицо. А теперь брось ее в подвал.
Ной неохотно кивнул. Калеб и Ной подхватили Жасмин под руки и потащили через гостиную в сторону двери. Показалась лестница, ведущая вниз. Оттуда пахнуло сыростью, из-за темноты, царящей внизу, не было ничего видно. Однако снизу доносились стоны агонии. Мужчины не стали спускаться вниз, а просто сбросили Жасмин с лестницы.
Девушка покатилась вниз, ударяясь о край каждой ступеньки. Долетев до пола, она замерла у подножия лестницы, свернувшись в позу эмбриона. Тело ныло после пересчета ступенек, и ей казалось, что она переломала все ребра. Боль усиливалась с каждым вдохом.
Жасмин не могла пошевелиться, каждое движение отдавалось резкой болью. Сознание смилостивилось над девушкой и покинуло ее до того, как она узнала зловещие тайны, скрытые в подземелье.
Глава двенадцатая
Тропа
- Куда вы меня выведете? - прошептал Джошуа, идя по следам. - Что случилось со всеми вами? Где ты, черт возьми, Жасмин?
Следы были разного размера, они наслаивались друг на друга. Одни местами пропадали, теряясь в зарослях, потом возникали из ниоткуда. Другие непрерывно шли по земле. Встречались клочки обгоревшей детской одежды. Он помнил, как Эмили любила кроликов, а на лоскутках можно было различить рисунок этих животных. Земля так же была усеяна черными хлопьями. Возможно, Джошуа не двигался вперед так целеустремленно, если бы знал, что черные хлопья – это отслоенные чешуйки сгоревшей кожи.
Парень остановился и огляделся, поняв, что вышел на тропу. Это была не одна из рекламируемых туристических троп кемпинга, она была слишком незаметной для проторенных троп, по которым шествовали толпы отдыхающих. Она углублялась в лес, петляя к горе.
Подняв взгляд вверх, едва видя небо сквозь листву и ветви, Джошуа прошептал:
- Я знаю, что ты где-то здесь, Жасмин. Я отыщу тебя. Я спасу тебя от... от чего бы с тобой ни произошло.
Джошуа подошел к двум кустам. Листья были растрепаны, а за ветки зацепились кусочки ткани. Создавалось впечатление, что кто-то протиснулся мимо кустов. Следы тоже вели туда.
Не желая пробираться через кусты, парень сделал круг, обойдя соседние деревья, а затем вернулся на тропу с другой стороны. По мере того как он шел по тропе, следы начали разрастаться. Очевидно, что группа разделилась, направившись в разные стороны.
Пройдя минут пять, он наткнулся на другой куст, тоже весь в рваных лоскутах ткани, обугленных чешуйках и со сломанными ветками. Однако на листьях этого куста были и брызги крови. Вспомнив о крови в трейлере, он почувствовал дурноту. Сердце заколотилось так быстро, словно выбивало барабанную дробь о ребра. Страх ледяной струей пробежался по его венам,
