время. Назначила на воскресенье. О’кей, говорю, воскресенье, как раз перед той неделей, на которой химия.
В воскресенье я проснулся в девять. Дальше не спалось. Прилетела прекрасная эсэмэска от Валюни: буду в двенадцать. Вот и хорошо! Вот ведь настоящий друг! Проваландался до двенадцати. Аппетита ноль, всё ноль вообще… Без десяти решил вытащить себя на улицу, заодно встретить Валюню и прогуляться. В десять минут первого получаю милейшее эсэмэс: «Ну я, как обычно, опаздываю на час». Она действительно клинический опоздун. Фишка у человека – всюду опаздывать и всегда заставлять себя ждать, вне зависимости от того, надо ей или не ей, вне зависимости от обстоятельств, ни от чего. Когда с коллегами упоминаешь Валюню, не дай бог, то на полчаса разговор о её хамских свинских опозданиях. Да, я знаю эту её свинскую плебейскую привычку. Но я же несколько дней её упрашивал, пожалуйста, не опаздывай, вообще не говори, когда приедешь, но как соберёшься и выедешь – звони, я дома, я очнусь, а ждать я не могу, понимаешь, и всякие ой, волосы сушила – ну так себе это оправдание для онкологического пациента на химии.
Перечитал. В глазах слегка потемнело. Я глубоко вздохнул. Мне надо лечь. Просто взять и лечь. Мой ответ: «Если через час, то не надо приезжать. Счастливо».
«Ты что себе позволяешь? Я, тётя 45-летняя, должна как девочка бегать по Москве ради тебя?»
Что тут скажешь. 45-летняя тётя как девочка бегает – ну это судьба. Нормальные люди в этом возрасте уже как-то научаются своё время рассчитывать.
«А, я поняла: ты просто не хочешь меня видеть».
Блин, ты дура? Я вообще ничего не хочу, я сто раз это говорил, я… Такое я начал написывать, но потом ощутил, как этот самый ресурс тает. Сжимаются виски – давление, стало быть, поднимается. Ну на фиг. И барышня была тут же превентивно заблокирована, а я пошёл спать. С диким давлением и тахикардией. Заснул или нет, я не помню. Но эхо этой «помощи» слышится мне, увы, до сих пор. Я из него сделал вывод такой.
Мне кажется, такие люди подсознательно совсем не хотят вам помочь. Им только так кажется, что хотят. Но он/она просто хочет плюсик в карму и всякое прочее «на небесах зачтется». Не бойтесь их отфутболивать. Не бойтесь казаться невежливыми. Помощь онкобольному – это именно что сорваться в любой момент, забив на все, а не тащить тортик какой-нибудь вредный, везти шесть часов по пробкам, а потом вручить его с милой улыбкой, типа давай взбодрись.
Если говоришь, что есть машина и отвезу, то это значит, что в каждую секунду ночью можно на тебя рассчитывать, а если тебе надо к утру возить малого на карате, а дочу на кордебалет с лентами, значит, нет у вас никакой машины для меня, не грузите, я не просил. Ни о чем и никогда. Я должен быть уверен, что могу воспользоваться помощью, реально могу.
Но если я не могу этим воспользоваться, значит, вы просто отняли у меня немного времени, сил и нервов, просто так, ни за чем, только и всего. И плюсик в карму вы не получите. Вообще-то плюс в карму, точнее плюс к карме – плохое пожелание, неправильное выражение, потому что плюс это как раз плохо, карма должна быть исчерпана. Но так в речи закрепилось, ничего не поделаешь.
Пойти на обследование? Да, это – муторно, очень муторно. Как правило, это очень рано утром и на целый день. Но там, бывает, надо пациента не только подержать за руку, но и забить очередь, что-то куда-то отнести, бумажку какую-нибудь. Вот я перед КТ ушёл ставить порт, а из кабинета, где КТ делают, выходит доктор со стаканчиком и говорит: «Где Беляев, ему пить очередное контрастное вещество…» Вот если я там один, то незадача. А если кто-то мою очередь держит – то он/она нормально объяснит, чё и где, и стаканчик мне дадут, когда я вернусь.
То есть если вы сова с вечными пробками, а также прокрастинатор, опоздун или перфекционист (которому надо непременно притащить мне какой-то тортик, который есть только в таком-то магазине, а до него три часа по пробкам), то все эти ваши милые черты оставьте, пожалуйста, для свиданок, гулянок и нормальной жизни. А в ситуации типа моей – это жуткая засада. Спите спокойно, нет у меня цели лишить вас сладкого утреннего сна, нет у меня ни малейшего желания кого-то напрячь или проверить дружбу на крепкость.
Инцидент с Валюней давно, казалось бы, «исперчен», как говорят люди с чувством юмора. Поссорились и поссорились.
Но в ближайшее Прощёное воскресенье, которое в 2020 году выпало на 1 марта, мне сваливается в WhatsApp сообщение от Валюни. Да, в этом мессенджере я её не забанил, мы в нём не общались никогда. Стандартное «Прости меня». Стандартно отвечаю: «Бог простит». Всё вроде? Не-а, фиг тебе! Валюня: «И я тебя прощаю!» Прелесть какая, так и надо с нами, онкологическими: напомнить, что и на тебе грех, и все мы не без, и кто первый бросит камень, да и не судимы будете, и так далее. А то чего это мы расслабляемся, лежим тут, худышки блюющие и разговариваем невежливо с людьми, которые от всей души своей прекрасной не скупятся на обещания, а? Поделом!
Не судите, да не судимы будете – это, конечно, прекрасное высказывание. Я никого не сужу (впрочем, меня-то всю жизнь «судили» – и в школе, и на работе отвечал за любой косяк по полной, а привычки отмазываться от ответственности так и не приобрёл, увы). Кто я такой? Я просто описываю ситуацию. Насколько болезненно какая-нибудь мелочь вроде опоздания воспринимается онкологическим пациентом. Это что, гнев? Поэтому «И я тебя прощаю»? О’кей. Благодарю.
Второй дооперационный курс химии оказался самым тяжёлым
Третий полегче, но тоже не подарок.
Вот, например, зарисовка времён второго курса. 26 сентября сего года, в мой день рождения, я должен был выступать в качестве спикера на музыкальной конференции Colisium. С утра очнулся нормально, что-то съел, побрился, оделся, приехал. По телефону отвечал на поздравления. На конференции встретил кучу знакомых и новых интересных людей (в том числе молодые певицы всякие красивые, хе-хе), выступил по теме, ответил на вопросы. Всё это время, несколько часов, находился на взводе, на подъёме. Приехал домой всего лишь в шесть вечера с копейками и прилёг. И почти не вставал до следующего полудня. Потому что сил не оказалось вообще. И желаний. И аппетита. Словно я – аккумулятор, который утром быстренько подзарядили от, я не знаю, электростанции, но тут же что-то такое мною запитали,
