нехорошо, — прошептала я.
Лариса осторожно поставила поднос на широкий подоконник и подошла ко мне.
— Жарко. И пить хочется, — прочистив горло, добавила я.
Домработница напряжено посмотрела на меня и прикоснулась тыльной стороной ладони ко лбу.
— У вас же температура, — впервые в голосе Ларисы послышалось волнение. — И наверняка очень высокая. Я вызову доктора.
— Доктор? Не нужно никакого доктора.
— Вы вчера промокли до нитки под дождем. И пережили серьезный нервный срыв. Борис Аристархович распорядился, что, если вы себя будете плохо чувствовать, я обязательно вызову доктора.
У меня не было ни сил, ни желания сопротивляться. Я действительно чувствовала себя слишком плохо. Вот к чему меня привела отравляющая и неконтролируемая жажда мести. Урок получен.
Глава 17
Бабай неторопливо и сосредоточенно чистил мандарин. Клементин всегда был его самым любимым сортом. Аккуратно отделяя цитрус от тонкой кожуры, Бабай поглядывал на электронные часы, что стояли на его письменном столе. Чему и научило десятилетнее заточение Бориса, так это терпению. Никогда не нужно с горяча рыпаться, потому что существует повышенный риск обзавестись еще большим количеством проблем. Но сейчас как никогда хотелось поскорей разобраться с Диной. Бабай никогда не любил чрезмерно болтливых женщин. А также не любил, когда женщина по умолчанию решала, что она почти его жена и вправе вмешиваться туда, куда не просили.
На часах высветилось зеленым тринадцать ноль-ноль, когда на пороге кабинета Бабая возникла Дина. Порой она намерено пыталась строить из себя полную дуру. Бабая это совершенно не волновало. Дина ему была нужна для секса. Это обозначилось еще на старте. Он не искал отношений. Но Дина, как и всякая женщина, со временем всё же захотела большего. Финальная точка в их сексуальных отношениях была поставлена ею же. Поставлена ровно в тот момент, когда она разболтала Злате то, чего не следовало.
Борис убрал кожуру в мусорное ведро, куда обычно скидывал ненужную канцелярию и немигающим холодным взглядом посмотрел на Дину. Сейчас она не спешила прибегать к своему излюбленному образу дуры. Дина всё прекрасно понимала.
— Рассказывай, — коротко произнес Бабай, сцепив пальцы в замок.
— Что тебе рассказать, Борь? — Дина сначала улыбнулась, но улыбка эта оказалась нервной и никак не прошибающей Бабай. — Что ты хочешь услышать? — уже более серьезным тоном спросила женщина, закрыв дверь в кабинет.
— Ты знаешь, — Борис продолжал неподвижно наблюдать за Диной. — Всю словесную мишуру в сторону. По факту.
— Это из-за нее? Да? — в голосе послышались первые неуверенные и почти истеричные нотки. — Она всё-таки потащилась в суши-бар? Борь, я ведь за руку ее не вела. Она сама сделала свой выбор. Очевидно, что это было глупо. Прокурор же бешеный. Пулю в лоб от него получить — плёвое дело.
— Мне твой словесный поток неинтересен, — спокойным тоном произнес Бабай. — Почему ты это сделала? Ответ.
— Хотела, чтобы она ушла с моего пути, — ответила Дина, ощущая, что шутить или дразнить Бабая сейчас никак нельзя.
— Почему? — последовал следующий короткий вопрос.
— Мне не нужна конкуренция.
— Я сам решаю, сколько женщин у меня будет или не будет. Это не твоя зона ответственности. Мы это обсуждали. Я не предмет, чтобы кому-то принадлежать. Ну а ты не та женщина, которая может мной руководить или фильтровать круг моего общения, — Бабай ни на йоту не повысил тон своего голоса. — Свободна. Ты мне больше не нужна.
— Боря, — растерянно произнесла Дина и порывисто шагнула вперед, крепко стискивая пальцами маленькую дизайнерскую сумочку. — Борь, не надо. Я же люблю тебя.
— Этот аргумент для меня не имеет значения. Развернулась и пошла вон. Доступ в мою жизнь для тебя закрыт.
Несмотря на то, что Бабай так и не повысил тон своего голоса, слова звучали жестко. Он не шутил, и Дина это прекрасно понимала. Бабай вообще никогда не шутит.
— Ты готов отказаться от меня из-за какой-то там тупоголовой дряни? — не сдерживая эмоций, выпалила Дина. — Из-за этой соплячки?
— Твой слишком длинный язык и раздутое самомнение привело к такому исходу, — Бабай разделил надвое мандарин и одну половинку тут же отправил в рот. — Пошла вон. В третий раз повторять не стану. Тебя просто выволокут.
Дина знала, что Бабай это с легкостью может устроить. Такого унижения она тогда бы точно не пережила. Острый взгляд светло-голубых глаз больше не смотрел ни на нее, ни вообще в ее сторону. Внимание этого мужчины было безвозвратно утрачено.
Крепче стиснув пальцами сумочку, Дина развернулась и на негнущихся ногах вышла из кабинета. Она позволила себе поверить в то, что может распоряжаться порядком в жизни Бабая. За что и поплатилась. Деньги и недвижимость были отобраны, а двери в ближний круг Бориса — навсегда закрыты.
***
— Был врач. Выписал лекарства. У нее высокая температура очень долго держалась. Сбили. Это оказалась реакция организма на пережитый стресс, — быстро и чётко отрапортовала Лариса, когда Борис поздним вечером приехал домой.
— Ела? — он внимательно смотрел на домработницу, спрятав руки за спиной.
— Я приносила ей и завтрак, и обед. Только сок выпила, затем к обеду — чай. В основном она спит. Я решила не тревожить.
— Ясно, — Бабай расстегнул на высоком черном воротнике рубашки пуговицу. — На сегодня вы свободны.
— Если понадобится, могу оставаться до вечера. Злата плакала много, — Лариса прекрасно знала, что женские слёзы ее начальника никак не трогают. — Она еще нестабильна. За ней нужен присмотр.
— Позже скоординирую. Аванс за дополнительное время работы. — Бабай достал из кармана брюк тонкое портмоне и протянул домработнице несколько стодолларовых купюр.
— Спасибо, — женщина быстро спрятала деньги во внутренний кармашек сумки. — Я всегда на связи. В холодильнике всё свежее. Только сегодня приготовила.
— Благодарю, — кивнул Бабай.
— Доброй ночи, — Лариса практически бесшумно покинула квартиру.
Борис опустился на диван и вытянув ноги, откинулся на спинку. Мягкий неяркий свет успокаивал. Тишина ласкала слух. После дневного шумного города эта тишина казалась по-особенному спасительной.
Возня со Златой практически никак не отражалась на его внутреннем спокойствии. Борис знал исход. Он был очевидным и даже то, что Дина влезла со своими сплетнями, ничего, в сущности, не изменило. Нынешнее состояние Златы Борис философски трактовал, как период очищения или же полного обнуления. Его финальная стадия. Как если бы феникс вот-вот должен был возродиться из пепла.
Ей нужно было сгореть. Иначе уже не получилось бы. Она должна была на полной скорости врезаться в реальность, чтобы в будущем больше не позволять себя одурачить. Лучше однажды пережить крах, чем сто раз услышать и попытаться представить, каково это могло быть на самом деле. Больше
