Книга Играю втемную! - Александр Евгеньевич Сухов

золота или платины, инкрустируют слоновой костью и брюликами, но это уже эксклюзив, который стоит совсем других денег. Классная вещь эти зажигалки, на рынок пока поступают малыми партиями. После проведенной в средствах массовой информации весьма агрессивной рекламной кампании народ готов отказаться от магических зажигательных устройств в пользу незамысловатого механического девайса, не требующего для зарядки дорогостоящих чародейских услуг. А еще я посоветовал отцу заинтересовать этими изделиями Министерство Обороны, невозможно представить лучшую рекламу, чем прикуривающий от нашей зажигалки боец. Конкуренции мы не опасались, поскольку все оригинальные узлы были запатентованы на международном уровне. Захотят какие немцы или голландцы выпускать что-то подобное, ради Бога, но за приличную денежку за патент и отчисления от продаж. Это жучьё с россиянами не церемонится, так что и нам остается с ними жить по волчьим рыночным законам.

Как уже отмечалось, немногим выше, отец собирался обсудить со мной планы на будущее, но я послал его дорогой долгой эротической направленности. Все основные моменты мы с ним уже давно проработали, а вникать в тонкости их внедрения в жизнь я не собираюсь. Ты хозяин, тебе и карты в руки. А я покамест скромный студент, коему нужно долго-долго учиться магическому мастерству. Батя хоть немного обиделся на черствого равнодушного к его чаяниям сына, в конечном итоге, ему пришлось смириться, поскольку их высокоблагородие ремешком по заднице или крепким дрыном по спине не отходишь, а канючить и упрашивать кого-либо Зубов-старший не привык.

Общение с маменькой проходило на уровне «накормить кровиночку» и взъерошить волосы на голове, после чего она тут же возвращалась к ненасытному горластому Сашеньке — это на него, наверное, мамины анакампсеросы так действуют на аппетит братишки. Вот и хорошо, поскольку все мои ордена и регалии не защитили бы от чрезмерной и крайне утомительной материнской заботы и избыточной ласки.

С братом, Петькой отношения кардинально поменялись. Теперь он уже не смотрел на младшенького, как на салагу. Впрочем, столь резкому обороту тот был даже рад, и в компании ровесников, как мне доложили доброхоты, любил прихвастнуть моими реальными и мнимыми подвигами, ну типа: «А мне намедни Вован такое рассказал…», ну а дальше все в стиле рыболовно-охотничьих историй, где щуки с акулу, и фазаны с корову.

Пару раз столкнулся на улице с Катюшей Трофимовой. Я-таки всегда открыт для общения, радостно приветствовал бывшую подругу реципиента. Эта же штучка, всякий раз воротила и ускоряла шаг, чтобы поскорее исчезнуть из поля моего зрения. Несколько раз видел Семена Шустрова. Этот не вылезал из формы рядового Мажеского корпуса. Я же, наоборот, принципиально от ношения военной одежды и наград дома отказался. На следующий день после массовой гулянки сгонял в уездный Климовск, где прикупил кое-что из одёжки подходящего размера, заодно приобрел стильный костюм, который надену всего лишь один раз на свадьбу Коляна Жомова. Предложение стать шафером на свадьбе, которая состоится через неделю, мне уже поступило. Я не отказался, хоть и не очень хотелось быть массовиком-затейником. Впрочем, со свадебным костюмом получился облом. Колян, как узнал, что я не в форме офицера собираюсь быть на торжествах, так очень сильно обиделся. Пришлось резко менять решение и на свадебных мероприятиях щеголять золотыми погонами и наградами — для друга ничего не жалко.

Про Колькину с Валюшей свадьбу можно было бы рассказать много всякого, но я ограничусь в своем описательском порыве, ибо на пьянке-гулянке лучше побывать, нежели слышать про нее от кого-нибудь. Венчались в бобровкой церкви, затем зарегистрировали брак в конторе сельского старосты. Гуляли три дня в Бобровке, затем молодые с самой близкой родней, шафером в моем лице и подружкой Исидорой Мальцевой отправились в Нижний, устраивать ответное гульбище.

Тут стоит упомянуть мою бывшую подругу златовласку Исидору. За время учебной практики ей все-таки удалось заманить в свои сети весьма и весьма перспективного москвича, доцента факультета Алхимии, к тому же, весьма продвинутого мага, достигшего магистерского уровня. Ко всем перечисленным достоинствам Феофан Григорьевич был представителем старинного и весьма уважаемого дворянского рода Подгородецких, верой и правдой служивших на просветительской ниве на протяжении двух веков. Феофан Григорьевич оказался мужчиной фактурным, внешностью на Дмитрия Маликова очень уж здорово походил, главное не был чванлив, песни горланил едва ли не громче всех, а за неимением гостиничных номеров в Бобровке, вполне согласился заночевать на дудовском сеновале, лишь бы рядом была «дорогая и самая любимая Исидорочка». Короче, за свою бывшую я абсолютно спокоен у них с «Феофанчиком» полный лямур-тужур. А еще девушка ни жестом, ни взглядом не показала, что у нас с ней раньше что-то было — этакая Снежная Королева, по отношении ко мне холодная и неприступная. Ладно, я также во время свадебных мероприятий без женского внимания не остался, но об этом распространяться не стану, не хватало мне славы поручика Ржевского.

Так или иначе, свадебные мероприятия растянулись на неделю. Далее целый месяц был в моем полном распоряжении. Если кто-то думает, что я провел его в безделье и праздности, тот глубоко ошибается. Днем, по большей части, помогал маменьке по делам домашним, в основном садом-огородом занимался. Теперь у нее едва ли не на каждой грядке и не под каждым деревом росло по магическому анакампсеросу, отчего урожаи овощей и фруктов были всем соседям на зависть. Стоит отдать должное сердобольной маменьке, избытком магической травы она поделилась с соседями, в первую очередь с Дудиными. Удивительные вещи начали происходить в нашем саду. Яблони, плодоносившие с годовой периодичностью, были второй сезон подряд буквально усыпаны плодами, при этом никакая парша на них не нападала, вредные насекомые старались за версту облетать участки, защищенные чудодейственной аурой анакампсеросов. Жаль травка не размножалась в условиях земной реальности ни семенами, ни вегетативно, при этом чувствовала себя великолепно и зимний сезон прекрасно переносила дома в горшках и ящиках. Мама намекнула, что не отказалась бы еще от сотни-другой корней, мол отец к осени обещал построить отапливаемую зимнюю теплицу, а соседей у нас много, и всем хочется получать приличные урожаи. Разумеется, я пообещал поискать «в окрестностях» этот самый анакампсерос, тем более сам собирался в скором времени посетить здешнюю Прорву в надежде встретить старинного приятеля Рохар Дань У. Я, конечно, осознавал, что вероятность такого события исчезающе мала, но, как говорится, а чем чёрт не шутит.

Батя с братом Петькой с утра до вечера пропадали на заводе. Меня с собой не приглашали.

Пацанские тусовки на речке Сонной не посещал. Не то чтобы я возгордился, просто не интересно. По вечерам гонял на своей Чезете