в школе (с перерывом на московские драки и промозглую ВДНХ без мороженого), я почувствовал свет первой любви и научился складывать счетные палочки и буквы в слова, вдохнул последний раз аромат любимых цветов из царства, где священнодействовал прапорщик с округлыми интонациями, в который раз прошел по парку длинной тропинкой, чтобы миновать загон с козликами, где уже не было любимого олененка, наконец я сложил аккуратно, как сумел, свой коричневый костюмчик. Все. На этом лучшая половина моего детства заканчивается. Не осознавая этого, я тем не менее остро чувствовал, что это происходит. Ну хорошо, значит так, буду жить дальше. Наверняка и потом будет что-то интересное. Жизнь всегда интересна, это я уже уяснил к своим восьми годам.
Кстати, девочку, благодаря которой мне хотелось ходить в школу в тот самый сложный, начальный период, девочку, ради которой я согласился променять свободу лугов и улиц на счетные палочки и кассу букв, звали Айжан. Она уже давно бабушка, жива-здорова где-то в Казахстане. Со дня выпускного в мае 1980-го я никогда ее больше не видел.
Конец дошкольного детства
Когда мы уезжали в Союз навсегда, это было похоже на обычный отпуск, но все равно ощущалось как-то иначе. «Навсегда» чувствовалось. И хотя мы, дети, многого не понимали тогда, но некоторые простые вещи делали эту перемену заметной. Например, больше не будет вкусной жвачки. А еще не будет столько патронов по первому требованию. Ну и не очень-то дома погуляешь на улице – машин в Москве куда больше. Было и хорошее: чаще буду видеть бабушек, если начнется война, то меня сразу в плен не захватят, потому что от «фашистов» я буду подальше, ну и еще наверняка что-нибудь хорошее должно быть. Но это хорошее все равно не перевешивало все неуловимо прекрасное, что оставалось в той, теперь уже прошедшей части моего детства.
В Москву мы возвращались в 1980 году. Год страшный для города и для страны. Запомнилась жара, от которой голова готова была лопнуть. Мы ехали с вокзала на такси, и именно там, в машине, прозвучала страшная новость – сегодня хоронят Высоцкого. Мама прикрыла рот («Да вы что!»), а я… я тоже понял, что это ужасно грустно. Я знал его песни – только они и были на старых папиных бобинах с пленкой. Знал я и то, что он был вроде как запрещен, хотя все пели и слушали только его. И вот он умер. В день, когда ушло мое дошкольное домосковское детство, ушел и Владимир Высоцкий.
Позже, случайно напав на дефицит, одной из первой пластинок я купил его официально разрешенный альбом и наизусть заслушал «Ноль семь», «Скалолазку», «Утреннюю гимнастику» и другие. Такое вот совпадение.
Через несколько дней после того мама позвала меня посмотреть на удивительную красоту – закрытие Олимпиады-80. Но я все тянул, и ее вопрос «Тебе что, совсем это не интересно, что ли?» вызвал во мне непонятную и странную реакцию. Ах, раз так, то да, мне совсем не интересно… И не пошел. Сидел в другой комнате, прислушивался, почти всплакнул под песню про ласкового Мишу, который возвращается в свой сказочный лес, но порога комнаты не переступил. Зачем я так себя вел? Вроде с мамой не ссорился, телевизор посмотреть хотел, но почему-то не пошел. Странный он был, тот восьмидесятый год.
В сентябре меня определили в ту же школу, в которой я отучился две недели в первом классе – во время отпуска. Кажется, это был уже другой класс. И начался школьный период. Но это уже другая глава прекрасного, удивительного детства, лучшей поры моей жизни. Не знаю, может быть, когда-нибудь я напишу и об этом времени, но то, что я никогда, никогда не забуду о нем – в это уж вы поверьте.
Приложение
Краткая история Форст-Цинны
Вам, возможно, интересно, в каких декорациях разворачивались приключения моего детства. Тот военный городок, где мы обосновались на пять долгих лет, назывался Форст-Цинна. Сейчас он заброшен и известен только историкам-энтузиастам, а жаль, потому что судьба у него прелюбопытная.
Начинается его история в 1934 году, когда Германия начала наращивать военную мощь в преддверии скорой войны. Новый городок получил немудреное название Lager III – просто потому, что на окраине Ютербогского полигона военные городки под названием Altes Lager («Первый лагерь») и Neues Lager («Новый лагерь») уже существовали.
На возведение основных зданий ушло три года: с 1934 по 1937-й. Немцы подвели к городку железно-дорожную ветку, построили вокзал и склад провианта для армии рейха. И заодно переименовали свое детище: неказистый Lager III получил название Adolf-Hitler-Lager («Лагерь Адольфа Гитлера»), как нельзя лучше соответствовавшее настроениям времени.
Изначально на территории военного городка расположился лагерь СС, но уже спустя год сюда перевели учебные корпуса артиллерийских наводчиков.
После окончания войны название, конечно, пришлось сменить снова. Так на карте и появился Форст-Цинна, фильтрационный лагерь, где размещали беженцев и бывших военнопленных перед транспортировкой на родину.
Тут-то и начинается самое интересное. Обычно территории таких военных городков сразу же брали под контроль соединения Советской армии, но судьба Форст-Цинны сложилась иначе. В 1947 году здесь открылась немецкая управленческая академия имени Вальтера Ульбрихта, которая просуществовала шесть лет. В академии готовили управленческие кадры для нового, социалистического государства.
Только после того, как учебный центр переместился в Потсдам, городок заняли советские воинские подразделения. Сначала здесь расположился 74-й учебный мотострелковый полк, который затем сменил 118-й учебный танковый, осевший в Форст-Цинне до самого вывода Западной группы войск из Германии в 1994 году.
С тех пор городок оказался никому не нужен. Он постепенно пришел в упадок и разрушился. Но в воспоминаниях моего детства останутся навсегда и дома, и лес, и два озера с рыбой и раками, и маленький мальчик, которому мир каждый день открывал новые удивительные чудеса, которого хранили все ангелы мира и которого ждала впереди целая удивительная, яркая, красивая, полная любви и счастья жизнь!
Над книгой работали
Редакторы Екатерина Лозовик, Регина Данкова
Художественный редактор Алексей Иванов
Корректор Елена Плёнкина
Издательство «Время»
http://books.vremya.ru
[email protected]
Сноски
1
Кстати, почему я решил наши взаимные ругательства написать в виде тега, понятия не имею. – Здесь и далее примеч. авт.
2
Перечитываю и понимаю, что страшновато передавать именно эти знания моим мелким сорванцам. Они же могут запомнить и попробовать повторить! Я тут недавно показал, как высекать искру с помощью кресала, теперь хожу и боюсь – а вдруг найдут, пока меня нет дома, и попробуют почиркать над каким-нибудь зайчиком или котиком из коллекции мягких игрушек. Нажил себе кошмар!
