Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
тот еще тип! Тридцать восемь лет, до сих пор холостой, женат никогда не был, что для деревни, сам понимаешь, ненормально. Выглядит на все пятьдесят — сутулый, с лысиной, но каждую субботу — на танцах в клубе!
— Так танцевать любит?
— Девок молодых щупать он любит, вот чего! — стряхнул пепел опер. — Не раз уже Дорожкину жаловались. А по зиме так и сами морду набили. Ну, счетоводу — девки. Надоел, видать. Так вот, он и погибшую Лиду не пропускал. На первое мая всю облапал да еще ущипнул за попу… Так она ему пощечину влепила — при всех!
— Вот молодец! — Алтуфьев одобрительно присвистнул и хлопнул себя по коленкам. — Так это же — мотив. Оскорбился, затаил зло и…
— Не, Володь, не он это. Алиби. Катков весь тот день проторчал в конторе — готовил авансовый отчет. Это все видели.
— Жаль… Что ж, пусть Дорожкин профилактирует.
— Особо-то не попрофилактируешь: председатель за Каткова — горой! Специалист, говорят, отменный. Где еще такого счетовода найдешь?
Ревякин затушил окурок в фаянсовой пепельнице с отбитым краем и продолжил:
— Чудаков Иван, механик из гаража. Тоже немолод уже. Вдовец. Но у того интерес другой…
— В смысле?
— В прямом. Он французским языком увлекается, с довойны еще. Вот на этой почве с убитой и сошлись. Соседи говорят — общались вполне уважительно. Чаще даже в читальном зале встречались. Да и алиби у Чудакова имеется.
— Весь день на работе?
— Нет. Отгул брал. Ездили со сватом на рыбалку. В Койволу на мотоцикле ездили, на трофейном БМВ свата, Потапова Ефима Палыча, колхозного бригадира. В Койволе заезжали в чайную — по стакану водки выпили.
— Что ж без своей-то водки на рыбалку? — удивился Алтуфьев.
— Так свою-то, думаю, под ущицу берегли. А потом захотелось еще.
— Так ты в Койволу, что ли, смотался?
— Звонил, — опер потянулся. — Из твоего списка двое остались. Константин Хренков и Копытин Виктор. Те, что месяц назад на танцах подрались. Говорят, из-за убитой.
— Что, сильно подрались?
— У обоих — легкий вред здоровью. Дорожкин отказняк вынес — в связи с примирением сторон. Копытин уже две недели как на северах — в Котлас на все лето завербовался. А Хренков… этот третий день дома не ночует!
— О как!
— Мать говорит: горюет очень. Ну, из-за убитой… В «Заре» — это винно-водочный наш — водку вчера брал. Василиса, продавщица, сообщила: в шалаше отлеживается. На озере у него где-то шалаш, для рыбалки. А сегодня на танцы собрался.
— Это тебе тоже продавщица поведала?
— Она. Да и вообще, Хренков, как с армии в апреле пришел, ни одних танцев не пропустил. На «точке» где-то в Заполярье служил, видать, по девкам соскучился. А к убитой он чувства испытывал. Если Василисе верить. Да не только она так говорит — вон и завклубом тоже.
Алтуфьев покачал головой:
— Хороши чувства! Ну, напиться с горя — это я еще понимаю. Но чтоб на танцы…
— Так чтоб драку учинить! Именно с этой целью… — Опер вдруг улыбнулся. — Послушай, Володь. Так, может, мы его там и возьмем, а? На танцах-то…
— Уж лучше бы на подходе к клубу… Вообще я — за! — следователь подвинул поближе машинку. — Сейчас вот постановление закончу, и поедем.
— Не, лучше пешком. Если на машине — полклуба разбежится. Тем более мотоциклом трещать! Хотя Дорожкин со старшиной все равно собирались. Так что можем и с ними… Володь! — невольно заглянув в постановление, Ревякин вдруг хлопнул себя по лбу. — Это ты на судебно-психиатрическую экспертизу печатаешь?
— Ну да.
— Шалькина в Тянск повезешь?
— В Тянск, в психушку, — закрыв сейф, обернулся Алтуфьев. — Ты чего хотел-то?
— Да понимаешь, на заочном учусь в Ленинграде… — оперативник пригладил волосы рукой. — Через неделю на сессию. Мне б это… учебник хоть какой почитать. Ты бы не мог — в библиотеку? В нашей-то ничего на эту тему нет.
— И не надо ни в какую библиотеку, — со смехом заверил Владимир. — Юридическая литература, друг мой, чай, и у меня найдется. «Советское уголовное право» подойдет? Меньшагина и Вышинской.
— Спрашиваешь!
Радиола в клубе была солидная — «Дайна». Да еще к ней Максим присоединил по особой схеме большие динамики, списанные из кинобудки, потому звук стал что надо! Кроме радиолы и пластинок еще имелся и магнитофон. Старый, он все время капризничал, а магнитную головку приходилось постоянно протирать одеколоном. Тем не менее как-то выкручивались, когда не было духового оркестра.
А вот когда был, тогда — да! Но это по праздникам только — оркестр. Нынче же, как всегда, — радиола: «Бабушка, научи меня танцевать чарльстон»! Ну и подпольные буги-вуги…
Компанию приблатненных парней Макс заметил сразу же, как только пришел. Сидели на скамейке у танцплощадки, курили. Не очень-то взрослые — лет по четырнадцать-пятнадцать, — но уже много чего о себе думающие.
Длинный, с начесанным коком на голове, в синих зауженных брючках — Леха Кошкин из девятого «А», нынче перешел в десятый. Ботинки на «манной каше» — где только такие взял? — модная курточка на застежке-«молнии», с кокеткой и накладными карманами. Такие курточки в Москве называли «ленинградками», а в Ленинграде — «московками». Еще «хулиганками» звали. Не то чтоб стиляга, а так… около. Но любил, чтоб его звали Алексом.
Рядом — совершенная противоположность: коренастый, стриженный ежиком второгодник Курицын, одетый всегда одинаково — старые широкие штаны и серая бесформенная рубаха, больше напоминавшая тюремную робу. Круглое, ничего не выражающее лицо.
На самом краю скамеечки примостился Митька Евсюков, по кличке Дылда. Лет ему было где-то семнадцать, школу бросил, работал на каких-то складах — или, скорее, числился. Тельник, широкие штаны, блатная кепчонка-«лондонка» — предмет зависти всей малолетней шпаны. Узкое, вытянутое, как у лошади, лицо, тонкие злые губы, постоянно искривленные в недоброй ухмылке. Говорили, что Дылда всегда носит при себе финку. Правда, порезанных никто не видел, но… слухи ходили.
Компашка эта — или, лучше сказать, кодлочка — в ожидании танцев занималась своим обычным делом: курили, щелкали семечки и задирали проходивших мимо девчонок. Точнее, задирал Кошкин — Алекс и остальные тупо ржали, лишь иногда вставляя колкие, по их мнению, замечания.
— О, сма-арите-ка, какая фифа! — Кошкин всегда га-аварил «по-московски», старательно растягивая «а-а». — А ножки-то ничего, а?
— Фу ты, ну ты — ножки гнуты! — сквозь зубы процедил Дылда.
Вся компания дружно загоготала. Девушка тут же ускорила шаг.
— Вот это булки! Ой, сма-арите, паца-аны, хто ето? Ето ж Ленка Тяпкина! Одноклассница… Лена, что не здороваешься?
— Ну, привет…
Тяпкина была не одна — с высоким красивым парнем.
— Ой, Миха! Ты что, с
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
