Следующие два часа Джок мерил шагами приемный покой. Когда он уже собирался сам отправиться в кабинет врача, чтобы выяснить о состоянии здоровья Розалин, на пороге приемного покоя появился доктор.
– Как она? – спросил его Джок. – С ней все в порядке?
– У мисс Оукли есть семья?
– Я ее семья. – Джок едва сдерживался, ему хотелось схватить врача за плечи и потрясти. – Скажите, пожалуйста, как она?
– Она жива, но налицо сильнейший стресс. Еще имеются царапины, синяки, ссадины. Мы подозревали у нее сотрясение мозга, но снимки показали отрицательный результат.
– А ребенок?
Врач открыл карту, которую держал в руках, и посмотрел на какую-то диаграмму.
– Я так понимаю, у нее очень маленький срок.
– Шесть недель.
– Выкидыша не было, но риск потерять ребенка все еще остается, – сообщил доктор, затем жестом подозвал стоящую рядом медсестру. – Если хотите, можете пройти к мисс Оукли в палату. Следующие несколько дней она пробудет у нас, необходимо провести тщательное обследование.
Очнувшись на больничной койке, Розалин поначалу не поняла, где находится. Резко пахло дезинфицирующим средством, стояла полная тишина, только попискивали какие-то приборы.
Розалин попыталась сосредоточиться. Ее голова раскалывалась, перед глазами все плыло. Окна в палате были занавешены, а свет – погашен. Однако, оглядевшись по сторонам, Розалин заметила у стены знакомую фигуру.
– Джок?
Услышав ее шепот, он выпрямился и подошел к кровати.
– Я здесь, Рыжик.
– Ребенок? Я потеряла ребенка?
– С ребенком все в порядке. По лицу Розалин потекли слезы.
– Мне жаль. Я так расстроилась и разозлилась, что совсем забыла о ковре. Я уже несколько месяцев собираюсь переложить его в какое-нибудь другое место. Если бы я сделала это вовремя, ничего бы не произошло.
Джок наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
– Успокойся, все хорошо. К тому же тебе нельзя волноваться.
– Но я могла убить нашего ребенка! – Она вытерла слезы рукой и вздрогнула, задев ссадину на щеке.
Джок отвел ее руки от лица.
– Дай-ка я сам вытру твои слезы. Скатившись с лестницы, ты задела буфет, и он упал на тебя, тебя на щеке здоровенный синяк.
– Я не помню. Я не помню ничего после того, как упала.
Он намочил полотенце в прохладной воде и принялся осторожно вытирать лицо Розалин. Она снова расплакалась.
– Эй, прекрати, Рыжик! – мягко произнес он. – Я не успеваю вытирать твои слезы.
– Джок… – Розалин облизнула пересохшие губы. – А куда делась Маккензи?
Он нахмурился и отвел взгляд.
– Я выгнал ее из дома после того, как ты упала.
– Она в самом деле купила Лонгхорн?
– Я не знаю. – Джок старался говорить как можно спокойнее, но Розалин поняла: все намного хуже, чем можно себе представить. – Завтра мои юристы займутся этим вопросом. Если мы заставим Даффа признаться, что он присваивал деньги, которые ты выделяла на уплату закладной, то нам удастся перекупить ранчо. Дело облегчит и его свидетельство против Маккензи.
Розалин беспокойно поерзала на месте.
– Я не могу потерять свое ранчо.
– Сейчас ты должна успокоиться и подождать, пока выздоровеешь. – Джок осторожно положил ладонь на ее живот. – Сейчас самое важное – это твое здоровье.
Она кивнула, чувствуя, как силы снова ее покидают. Он прав. Теперь самое главное – здоровье мое и нашего ребенка.
Найдя руку Джока, Розалин пожала ее в знак признательности. Сил говорить у нее уже не было. Она закрыла глаза.
– Я лучше посплю, – пробормотала Розалин.
– Рыжик? – Раздался где-то вдалеке голос Джока. – Дорогая? Ты должна знать. Я хочу сказать тебе…
Розалин пыталась расслышать его, но ничего не получилось. Она погрузилась в сон. Теперь ни ей, ни ребенку ничто не угрожает. Если она вернет свое ранчо, если рядом будет Джок, если они поженятся и у них родится малыш, она станет самым счастливым человеком на свете.
Джок ерзал на стуле, стоящем у кровати Розалин, пытаясь занять удобное положение.
Слышала ли она меня перед тем, как заснуть? Знает ли она теперь, что я ее люблю?
Джок стиснул зубы. Когда Розалин проснется, он тут же снова скажет ей о своей любви. Не в силах успокоиться, он поднялся на ноги и внезапно увидел стоящую в дверном проеме Маккензи.
– Какого черта ты тут делаешь? – резко спросил Джок.
Маккензи не осмеливалась войти в палату продолжала стоять в дверях.
– Я должна была прийти, – поспешно объяснила она. – Мне жаль, Джок. Я знаю, это отчасти моя вина в том, что произошло. Как она?
– Ты спрашиваешь меня, как она?!
Ярость затопила его. Не сдержавшись, он подошел к Макензи, грубо схватил ее за руки и прижал к стене.
– Если что-нибудь случится с Розалин или с нашим ребенком, я клянусь, что разорву тебя на части! – прохрипел Джок. – Ты поняла меня?
– Ребенок? – Маккензи покачала головой, не веря услышанному. – Нет, нет! О боже, Джок! Она беременна? Врачи сказали, как себя чувствует ребенок? Ему ничего не угрожает?
– Пока нет. – На его скулах ходили желваки, дыхание было прерывистым. Прошло немало времени, прежде чем он взял себя в руки. – Я заставлю тебя ответить за то, что ты сделала, Маккензи. Если Розалин пострадает, клянусь, я тебя уничтожу!
Маккензи замерла.
– Как ты смеешь угрожать мне? Ты сам все это начал, Арно. Тебе понадобилась усадьба Холлистер. Не заполучив ее законным путем, ты решил просто выкрасть ее, обманув мою мать. Кстати, я хочу кое о чем тебе сказать. Да, ты забрал у меня дом, но не стал принадлежать к нашему кругу. Ты не член нашей семьи!
Джок вздрогнул.
Интересно, почему даже по прошествии стольких лет я так реагирую на подобные слова? Почему мне до сих пор так больно?
Внезапно он понял: он все еще прижимает Маккензи к стене. Он быстро разжал руки и отступил на несколько шагов назад.
– Я раньше держал дистанцию только из уважения к твоей матери. – Джок старался говорить шепотом, чтобы не разбудить Розалин. – Однако уже завтра все изменится. Я понятно объясняю? Вызов брошен. Насколько я понимаю, теперь мы точно не члены одной семьи. Хотя, черт побери, ты, никогда не хотела считать меня своим братом!
– Ты можешь хоть на уши встать, Джок, но ранчо не получишь! – Маккензи одернула блузку и поправила воротник. – Теперь все зависит только от меня.
