что ты несешь?
— Ооо, если бы мне каждый раз платили по рублю, каждый раз, когда я слышу эту фразу, — я усмехнулся, напуская на себя максимально спокойный вид.
Пофиг, что впереди жадный предатель, а сзади фобос-каннибал. Плохо, что и Гидеон попадет под раздачу, если вообще жив еще. Плюс геолог, но этот чисто с практической стороны — без него Исаев в любую ложь поверит с учетом чоповской репутации здесь.
— Пахом, ты попался, — я продолжил гнуть свою линию и пытаясь проверить гипотезу про Гидеона. — Там внизу уже люди Исаева, Гидеон бухает, а твои люди в цепях.
— Там еще не знают, — промямлил Пахом, — не могу решиться. Гидеон мне как-то жизнь спас…
— Я про это и говорю. Опусти винтовку и забудем обо всем, я Исаеву ничего не скажу.
— А вот тебя могу… — продолжил Пахом, но не мне ответил, а, кажется, для себя что-то решал. — Не дело это, с темной нечистью якшаться… Прости, парень, но так будет лучше…
Я успел вызвать мэйна. Ощутил его растерянность среди камня и песка, явную слабость вдали от водной стихии. Ни о какой магии речи не шло, я лишь сформировал небольшой щит в надежде, что он возьмет урон на себя. Как это сработает с пулей, я не думал — Муха же как-то смог принять на себя молнию. Иногда проще не сомневаться, что что-то не получится.
Одновременно с выстрелом я сфокусировал силу мэйна перед собой, а сам отпрыгнул в сторону. Пуля ударила в плечо, прошла через мэйна, трансформировалась в лепешку и сбила меня с ног. Меня развернуло и отбросило обратно в тоннель.
Пахом выстрелил снова, и уже не чувствуя защиту мэйна, я метнулся в сторону ловушек. Прижался к стене, прикрылся иссушенной мумией, словившей мою пулю и разлетевшейся в труху. И пока Пахом щелкал затвором, перепрыгнул через ловушку с кольями и нырнул в нору, из которой недавно с таким счастьем вылез.
Задержался сразу за поворотом, прислушиваясь в обе стороны и растирая ушибленное плечо.
Что же там такого за этими дверьми, что нормального мужика так переклинило? Хотя, откуда я знаю, насколько он нормальный?
Я услышал шаги «гвардейца», клацанье затвора винтовки, вздох, а потом звонкий щелчок и что-то металлическое поскакало по камням. Граната, фобос его дери!
Я уже, не раздумывая, бросился в пещеру к каннибалам. За спиной раздался взрыв, по ногам ударило щебнем, и вместе с облаком пыли я, как пробка, вылетел в пещеру.
Сначала вернулось обоняние, а, может, оно и не пропадало никуда, просто «тринадцатый» оторвался от обеда и вышел посмотреть, кто заскочил на огонек. Концентрированный поток смердящего сырым и подгнившим мясом мог сбить с ног, если бы не лежал. Вонь смешалась с пылью, все еще висевшей в воздухе, и стала оседать на одежду, волосы, въедаясь вонью.
«Я не хотел участвовать…»
«Это все было неправильно…»
«Я не могу утолить этот голод…»
«Кровь вкуснее, когда вкусная…»
В паре метров стоял «тринадцатый» и смотрел на меня, как на кусок мяса. Белые глаза без зрачков, темный провал вместо носа, рваные щеки, сквозь которые можно было разглядеть корни зубов. Губ не было, какие-то лоскутки слегка прикрывали острые длинные зубы, с которых текла густая темная слюна. Роста в фобосе было около двух метров — тощие плечи (кожа да кости), выпирающие ребра и выпирающее внушительное пузо.
В костлявой руке фобоса возник темный мясницкий тесак, хотя я готов был поклясться, что еще мгновение назад его не было. Во второй руке «тринадцатый» держал голову охотника, проткнув глаза пальцами, как шар для боулинга.
«Я слышу голоса, я чувствую сладость…»
Фобос поднял голову, зубами снял скальп, хрустя черепушкой, и впился, высасывая мозг. Так молоко из кокосов тянут через трубочку.
Камни на клевце разгорелись, скорее всего, выдав свой максимум, «тринадцатый» даже отступил на шаг, прикрывая рукой глаза.
Ладно, раз ты слышишь, то нам нужен диалог! С Пахомом не прокатило, конечно, но попытка не пытка.
— Дружище, прекрасно выглядишь! — я был готов в любой момент отпрыгнуть в сторону, но «тринадцатый» пока бездействовал. — Поделись советом, как ты пузо такое наел, а жопины уши не наросли?
— Яркий шшвет… я не вишшу, ты вытянул короткую или длинную? — тягучим и скрипучим, будто трехмерным голосом, кривя и без того кривые и обточенные зубы, произнес фобос.
— Длинную, ты же сам все видел, — я завел руку с киркой за спину, стараясь не тригернуть его свечением. — Прям самую длинную вытащил, ту толстенькую и гладкую.
— Покашши, — фобос отбросил пустой череп в сторону и протянул ко мне руку, поигрывая когтями на пальцах, будто мячики в руке перекатывает.
— Ага, смотри…
Смысла ломать комедию дальше я не видел. Глупо было думать, что я сейчас метнусь в дальнюю часть пещеры и подберу там знакомую ему длинную палочку. А он такой: ну, окей, ты победил, вот тебе моя нога. Заканчиваем с джентльменством, на слово больше никто никому не поверит.
«Муха, выходи! Нас ждут великие дела!»
— Смотри, смотри, вот она…
Я сделал шаг вперед с протянутой рукой и в момент, когда доверчивый людоед наклонил голову, рубанул сначала по локтю острой гранью, а потом дернул вверх острым концом в голову. Спасибо, Муха ускорил — рука «тринадцатого» хрустнула и надломилась, а обратный удар распорол белесый глаз.
Фобос зашипел и попытался ударить тесаком, но меня на этом месте уже не было. Я разорвал дистанцию и побежал к каменному столу. Успел сделать три прыжка, стараясь не поскользнуться на разбросанных костях, и неожиданно (уверен был, что монстр отстает) получил смачную подсечку и улетел в груду костей.
Сам уже, как шар для боулинга, выбил страйк, раскидав все кости, и впечатался в стену. Муха крякнул над ухом, опять забрав часть моего урона. Кувырком ушел к столу, обернулся на фобоса и вообще не понял, как он это сделал — он даже не бросился за мной.
Стоял все там же, смотрел на меня целым глазом и выкручивал раненую руку на немыслимые для живого человека углы. Потом, видимо, нашел нужное положение и с щелчком вправил ее обратно.
А вот теперь пошел на меня. Сделал пару шагов, остановился и протянул руку в сторону. Из пыли, как намагниченный,
