не так. В идеале, конечно, было бы правильно объяснить, какие глубокие раны наносит кибертравля, донести до людей, что никому нельзя причинять такую боль.
Но в реальном мире нельзя показывать, что ты ранима, что ты можешь оказаться легкой жертвой, потому что тогда все набросятся на тебя. Поэтому на следующий день я с высоко поднятой головой и с сердцем, сжавшимся от страха, вхожу в школьные ворота. Рядом со мной идет Жюли.
ГЛАВА 22
Нет, в настоящей жизни все не так, как в кошмарах. Когда я захожу на школьный двор, разговоры не обрываются внезапно и никто не начинает немедленно тыкать пальцем в мою сторону. Но все же я замечаю стайки девочек, которые глядят на меня и перешептываются. Один парень руками изображает груди и поднимает большой палец. С этого момента я начинаю глядеть в землю.
Когда мы заходим в кабинет биологии, меня немедленно постигает сильнейший шок. На доске висит то самое фото. Отпечатанное в формате A3 (возможно, это самый большой формат, который они могли найти для печати).
Конечно, мысленно я подготовила себя к тому, что такие вещи будут происходить, и все-таки чувствую себя так, словно мне закатили пощечину. Мне до смерти стыдно при мысли, что госпожа де Схюттер, которая вот-вот войдет в класс, увидит плакат. И, похоже, некоторые из одноклассников только сейчас впервые увидели это фото, потому что я слышу, как по кабинету проносится изумленный вздох.
К счастью, Жюли не мешкает. Она срывает плакат таким резким движением, что на доске остаются скотч и уголки, на которых он держался. Она комкает плакат и решительно швыряет его в мусорную корзину. Потом, похоже, меняет решение и снова выуживает плакат из корзины. Теперь Жюли немного раскраснелась. Мне становится ясно, что она собирается что-то заявить, и что эффект немного испорчен, ведь ей, как попрошайке, пришлось рыться в мусорке. Она запихивает скомканный снимок в свою сумку и бормочет, что теперь-то уж никто не сможет вывесить его снова. После чего с деланным безразличием усаживается на место, но я вижу, что ее пальцы немного дрожат.
Я с трудом борюсь с желанием забежать в туалет, спрятаться там и сидеть до половины четвертого, но цепляюсь за слова Жюли: я должна через это пройти. Должна делать вид, что меня это не задевает. Должна позволить им шеймить меня до тех пор, пока они не натешатся.
На автопилоте перехожу я между уроками в другие кабинеты. С биологии на математику. С математики на нидер. Мне почти удается убедить себя, что это обычный школьный день, но тут я нахожу в портфеле записку.
«Привет, киса. Какие у тебя роскошные здоровенные титьки! Захочешь супер потрахаться, пиши. [email protected]»
Я дала себе слово, что не стану реветь. И даже когда по щекам у меня поползли слезы, я продолжаю шептать: «Я не буду плакать. Я не буду плакать». К счастью, я успеваю вовремя спрятаться в раздевалке спортзала. Правда, при этом пропускаю урок истории. И когда-нибудь мне придется выйти оттуда. И тогда все увидят мои опухшие глаза и поймут, что я вовсе не такая сильная, какой притворяюсь.
Весь урок я сижу в укрытии, а когда выхожу из него и гляжу в зеркало, то вижу, что глаза у меня, конечно, немного красные, но не настолько, чтобы было сразу заметно, что я плакала.
Fuck it, думаю я, пойду домой. Я попробовала. У меня ничего не вышло. Втянув голову в плечи и уставившись в пол, я пересекаю двор и иду к велосипедной стоянке. Там полно народу, потому что каждый, кто собирается на ланч домой или в кафе, отстегивает свой велосипед. Тут я спокойно могу затеряться в толпе.
Ага, сейчас.
— Эй, зая, титьки у тебя огонь, — говорит Свен из шестого класса и обеими руками хватает меня за грудь. Мне больно, и я взмахиваю руками, чтобы оттолкнуть его, но не успев сделать это, вижу, как в лицо его летит кулак, и он отшатывается. Он пытается удержаться на ногах, но качается, как пьяный, и падает на велосипеды.
Я оборачиваюсь и смотрю на искаженное лицо Симона.
Он трясет рукой, ему определенно больно.
— Извини, — говорит он и вскакивает на велосипед.
— Подожди! — кричу я.
Как можно быстрее я отстегиваю свой велосипед.
Но когда я выезжаю за ворота, Симон уже давно пропал из виду.
ГЛАВА 23
Через десять минут после окончания уроков Жюли стоит у моей двери, задыхающаяся и вспотевшая.
— Эй, — говорит она. — Я думала, мы договорились, что ты не сдашься. Что ты будешь ходить с высоко поднятой головой назло всем этим в школе!
— Знаешь, сегодня я узнала, что жизнь — это не самоучитель по первой помощи. Теоретически идея-то неслабая, но практически… не фунт изюму.
— Догадываюсь.
— Твоя фотка еще не всплыла?
— К счастью, нет. Давай кулаки держать.
— Сегодня кое-что случилось, я даже не знаю, не сон ли это был, — говорю я.
— Какими-то загадками говоришь. Что случилось-то?
— Думаю, что Симон разбил Свену нос, потому что тот схватил меня за грудь. Как ты думаешь, может такое быть?
— Вот уж нет. Но ведь это случилось. Свен весь день ходил с тампонами в шнобеле. Лол.
— А Симон?
— Без понятия, не приглядывалась. Я же не знала, что он тут каким-то боком.
— И все-таки зачем бы ему это понадобилось?
— Ну, он либо герой, либо… ты все-таки ему нравишься.
— Жюли, — говорю я, — мы уже это обсуждали. Он же на Ан зависает, не на мне.
— Тогда он просто обалденный парень, у которого хобби делать добро девушкам, у которых что-то не сложилось.
Я подавляю стон.
— Господи помоги, тогда я еще больше его люблю. Это было так круто!
Как бы отвратно я себя ни чувствовала, я не могу не улыбаться при мысли, что Симон, словно рыцарь на белом коне, победил из-за меня дракона. Из-за меня!
— Нужно чекнуть, как у него дела! Нужно поблагодарить его!
— Набери его!
— У меня нет его номера. У тебя есть?
— Откуда у меня-то? Это вы с ним друзья в Фейсбуке. Ты же можешь ему написать?
У меня вырывается стон.
— Ага, щас, Фейсбук.
— Ну не перегибай палку, девушка.
Я залогиниваюсь и вижу, что Симон тоже онлайн, хотя это может означать, конечно, что он просто не разлогинился вчера.
⚪ Хай, Симон, как дела?
