но каждый раз напоминал себе о том, что у ментов лапы по локоть в крови после той перестрелки на кухне. Они убили его соседей, его ребёнка; значит — убьют и его самого.
Убьют и не поморщатся, суки эти.
Мусора — ублюдки. Мусора — подонки. Мусорам не верь. Не верь, Серов, не верь, что бы они тебе не говорили. На стену покажут и скажут — белая. Нет, это тебя глаза обманывают, стена не белая точно, коль так говорят мусора.
Серов: Я, начальник, догадываюсь, что вы тут задумали, но со мной это не вариант. Не собираюсь я из-за вас долбо*бов брать на себя вину за то, чего не делал.
Когтин опустил глаза на материалы дела: Неплохой метод защиты. По-твоему, у нас ничего против тебя нет?
Конечно, у них, блин, ничего не было. Когтин старался не думать о том, чем он занимается сейчас. Но это явно имело мало общего с тем, чему его учили в полицейском институте.
Ранее ему доводилось вешать нераскрытые дела на невиновных, вышивать белыми нитками; но лишь по мелочи — угон, кража.
Теперь же ему предстояло обвинить этого волчару в преступлениях столь громких, что всем следовало о них замолчать как можно скорее.
Когтин: Серов, ты работаешь с жуками?
Серов: Ага.
Когтин: Сортируешь их, раскладываешь по корзинкам. Да?
Серов: Мать твою, да. Что еще можно делать с жуками на работе?
Когтин: Судя по тому, что ты сделал с бедными девушками (он поводил лапой над разложенными по столу фотографиями) трудно представить, чем ты мог заниматься с жуками. Максим Серов. (тот поднял глаза на майора) Ты уже ранее был судим, так?
Кадык Серова нервно дрогнул: Угу.
Когтин: Изнасилование. Целых два раза.
Серов: Э, ты тогда всех волчар сюда зови. Мы поголовно сидевшие. Сам, ведь, знаешь. А всё потому, что вы нам жизни не даёте и за своих нас не принимаете. Чуть что — сразу волки виноваты.
Когтин: Сочувствую горю твоего народа, но изнасилование — крайне деликатная статья и ты, бляха-муха, дважды был по ней судим. Это удивляет меня. Поясни-ка.
Серов горько хохотнул и глянул на майора исподлобья: А так вот, знаешь, начальник: первый раз за дело, пьяный был, девка красивая. Волчица.
Когтин изучал фото из папки: Тебя опустили? На тюрьме.
Серов: А опускать не за что было. Потому как я зла ей не желал, и бабу порой надо за холку взять, чтобы не брыкалась — это мнение известное. Я за свою ситуацию смотрящим пояснил. И меня не тронули.
Когтин: Да, но когда ты вернулся в тюрьму во второй раз по той же статье…
Серов сжал челюсти: А вот вторую бабу я не трогал. На меня когтем ткнули, в каталажку заволокли, п*здили полночи и какую-то бумажку подписать дали. Такие же мусора, как ты. А дальше я в себя только на зоне пришёл.
Когтин: Во второй раз ты изнасиловал травоядную, верно? Кобылу.
Серов пренебрежительно фыркнул: Там такая кобыла была… Кто б её тронул? Кому она нужна? Приехал к ней сортир чинить. Она на меня набросилась, титьки наголо. Я её оттолкнул. Она мордой о шкаф ёбн*лась. Вся в крови, орёт, мол, спасите, убивают. Назло мне мусоров и вызвала. А дальше разговор короткий был. Ты, начальник, и сам знаешь, как с нами в таких случаях поступают. Там никто, особо, не разбирался. Въ*бали попытку изнасилования и покушение на убийство.
Когтин задумчиво цокнул языком, продолжая смотреть на фотографии: Занимательная история. И в самом деле — где же все бандиты, если тюрьмы полны невиновных. (волчара хотел ответить, что бандиты эту тюрьму охраняют, но промолчал) Вернёмся к делу. Второго марта ты работал в ночную смену и охранял ваш ларек на рынке. Алиби нет, ты был один.
Серов: Своему старшему я отчитывался по мобиле каждые полчаса, есть история звонков. Да там народ и в других ларьках дежурил, я своё место знаю…
Когтин: Никто тебя в глаза не видел в твоём сраном ларьке. Все четыре раза, когда в городе погибали девушки. Одну из них нашли в Клык-Квартале всего в паре километров от вашего волчьего логова. Своё первое убийство ты совершил второго марта: выследил, завалил, изнасиловал и порезал бобриху. Затем вернулся в свою эту конуру, которую должен был сторожить. Вот она, вот та, кого ты пришил. (майор постучал кулаком по фотографии изувеченного тела первой жертвы)
Серов сел в пол оборота, чтобы не видеть фото: Я, начальник, знаю, что у вас власти много. Вы любого посадить можете. Но ты мне эту х*йню не втирай. Я в своём уме и помню, что я и когда делал.
Когтин помолчал немного, пристально глядя на волка: Ты обглодал ей обе ноги и грудь. (Затем вновь опустил глаза на материалы) Ты сказал, что ночевал дома двенадцатого апреля.
Серов скрестил лапы на груди: Типа.
Когтин: Но ты выходил. Серов. Выходил.
Серов: Мать твою, я спал в сантиметре от своей бабы…
Когтин: Ты выходил ночью, у нас есть показания твоего соседа.
Серов долго отчаянно не хотел понимать. Однако понимание это теперь стало столь очевидным, что он не мог избегать его; в конце концов, он был весьма неглупым зверем, тем более для волчары: И что же, начальник, много волков вам на горяченьком попадается? (майор вопросительно наклонил голову) Ну как это у вас обычно бывает? Поймаете какого-то дебила с травой или порохом. Прижмёте хорошенько. И он запоет, как видел такого-то в таком-то месте с окровавленными клыками над этой, бл*ть, (он смахнул фотографии со стола и стукнул кулаками по его деревянной поверхности) СРАНОЙ БОБРИХОЙ, КОТОРУЮ Я В ГЛАЗА НЕ ВИДЕЛ!
Когтин проследил взглядом, как фотокарточки разлетаются по полу, затем медленно наклонился, подобрал одно лишь фото растерзанной оленихи и всмотрелся в него: Вторая была школьницей. Ты задушил ее, попытался лишить девственности. Но, видимо, в тот вечер было не то настроение.
Серов с усмешкой выдохнул: П*дорас…
Когтин толкнул волка в плечо и тот, повернувшись на майора, увидел перед своим носом фото оленихи: Завалил девочку и снова подкрепился её плотью.
Серов: Я в жизни мяса не ел.
Когтин: А вчера в баре-то ты другие песни пел.
Серов замер. Вот оно что. Природа-мать, какая же глупость. И кто тянул старого дурака за язык…
Стоило, стоило тогда взять пиво с собой и напиться дома — кто ж ему мешал? Так нет же, на разговоры потянуло, на шумную компанию.
Вот и
