заметить: от совсем юных пятнадцатилетних подростков, до солидных умудренных опытом и возрастом мужчин и женщин. Но большей частью попадалась все же молодежь моего возраста.
Различался не только возраст студиозусов, но и длительность обучения: от трех — до девяти лет, в зависимости от силы и магического дара. Распределение по факультетам и направленностям проходило в конце первого курса, а до этого все первогодки учились вместе.
Глава 7
Утро началось с массовой побудки и очереди к умывальникам. Трёхэтажное студенческое общежитие коридорного типа просыпалось, оживало, кипело и бурлило. Два крыла, в каждом по тридцать комнат с разным количеством проживающих студентов. И всего одна на этаж умывальня с восемью раковинами. Неудивительно, что очередь выстроилась большая, и народ возмущался и выяснял отношения: Кто-то проспал и торопился умыться, кому-то — надо набрать воды в чайник, кому-то приспичило стирать.
При моем появлении студенты быстро стихли, уставившись на меня как на неведомую зверюшку. В относительной тишине, с казенным полотенцем наперевес я прошла к концу очереди. На меня косились, шушукались, но заговорить не пытались. Очередь потихоньку двигалась. Наконец, один из самых любопытных не выдержал:
— Эй, жрица, ты чего такая расписная? Что в Академии забыла? Неужели человеком почувствовать себя захотелось, вспомнить жизнь прошлую?
Я проигнорировала вопрос, но любопытный не унимался:
— Что, второй шанс совсем не в радость? Лучше бы сдохла? Чего молчишь, жрица?
Кто-то попытался его одернуть и заткнуть. Но поздно.
Холод плеснул по венам, Гретхен послушно стекла с рукава в ладонь. Всего лишь одно движение и кончик лезвия упирается в шею языкастому.
— Ну же, давай, прикончи меня! — срываясь на крик, не унимался отчаянный парнишка в чьих темных глазах сейчас ненависть смешалась со страхом. — Не можешь? Потому что я не в твоей власти, жрица.
— Меня. Зовут. Исгерд. — цедила сквозь зубы каждое слово, пытаясь справиться с неожиданной вспышкой гнева.
Отовсюду слышались испуганные ахи и охи, кто-то зажёг на ладони маленький фаербол, приготовившись кинуть в меня.
— Тсс… Тише, Снежинка, это всего лишь проверка на прочность, — горячие руки легли на талию, а шею обдало теплым дыханием.
Скинув чужие ладони, стремительно развернулась, готовясь к нападению еще одного обидчика.
— Рыжий? — удивилась, узнавая парня.
Худой, всклокоченный, все еще неестественно бледный, с темными кругами под глазами, в домашних свободных штанах и небрежно, наспех накинутой рубашке, скрывающей руки почти до середины ладони, он едва стоял на ногах.
Взгляд тут же зацепился за распахнутый ворот из-под которого выглядывал темный рисунок с той самой руной Сар, расположившейся на ключице.
— Лучше Ренар, или Рэн, — поправил он меня, и, заметив мой взгляд, стянул рукой вырез.
— Я… Извини…те… — выдавила из себя, пряча кинжал, и, не став дожидаться своей очереди, поспешила в комнату.
В дверь постучали почти сразу же.
— Эй, Снежинка, мне еще трудновато бегать, — слабо улыбнулся рыжий, облокотившись о косяк и пытаясь отдышаться.
— Меня зовут…
— Знаю, слышал, — не дал мне договорит Рэн. — Но Снежинка тебе больше идет. Она такая же красивая.
— Подлиза, — хмыкнула я, пропуская парня внутрь.
— Я только хотел сказать, чтобы ты не обращала внимания на ребят и не обижалась. Они не злые. Просто проверяют, — перемежая слова с частыми шумными выдохами произнес Ренар, опираясь о стену и пытаясь незаметно утереть выступившие на лбу бисеринки пота.
— Ты шел через весь коридор, чтобы сказать мне это?
— Ну не только, — расплылся он в улыбке, разом преобразившей его. — Еще на чай хотел позвать. Там ребята завтрак приготовили. Пойдем, познакомишься.
— Слушай, Ренар, я ведь тебя чуть не убила, по моей вине ты вынужден страдать, — я кивнула на украшенную черным рисунком руку, которую парень тут же спрятал за спину, — а ты улыбаешься и приглашаешь на чай? Ты сумасшедший что ли?
— Это просто ты такая хорошенькая, что невозможно удержаться от соблазна поухаживать за тобой, — попытался перевести все в шутку Ренар. — Ну что, пойдешь к нам завтракать? Соглашайся, одному мне не дойти.
Ренар обезоруживающе улыбнулся и протянул мне руку а я, чуть-чуть поколебавшись, вложила свою. Длинные тонкие пальцы тут же крепко переплелись с моими.
— Стой. Сначала покажи вязь, — остановила я его, выдернув ладонь.
— Эй, эй, Снежинка, мы еще не настолько хорошо знакомы, чтобы вот так сразу раздеваться, — попытался отшутиться Ренар.
Выдержав мой долгий молчаливый взгляд, он все же нехотя закатал рукав рубашки, демонстрируя часть рисунка.
— Весь показывай. Эту часть я уже видела.
Поколебавшись, Ренар все же приспустил рубашку, показывая узор целиком.
— Целители сказали к следующему полнолунию пройдет. Надо только перетерпеть. Но мне почти не больно, — зачем-то принялся он оправдываться.
— Не пройдет, — вздохнула я, аккуратно касаясь узора на ключице. — Сильно болит?
Рыжий вздрогнул от моего прикосновения и шумно втянул воздух. Я чувствовала как пульсирует под пальцами руна, полная темной, разрушающей силы, но убрать ее не могла. Меня этому не учили.
Я вела пальцами вдоль рисунка, постепенно спускаясь все ниже к ладони. Ренар, закусив губу и откинувшись на стену, стоял неподвижно, закрыв глаза и часто прерывисто дыша.
Задержавшись у второй руны на предплечье, мимолетно коснувшись ладони, я снова вернулась к той, что на ключице, раз за разом обводя ее контур.
— Ну хватит, Снежинка, — перехватил ладонь Рэн, снова переплетая наши пальцы. — Нас уже заждались.
— Тсс… — приложила я палец к его губам. — Сейчас… подожди…
Вытащив Гретхен, быстро уколола себе палец и нарисовала кровью поверх руны боли обратную руну, подпитывая ее холодом. Мигнув белым, символ впитался без следа, высветлив рисунок в том месте с черного до светло-серого.
— Вот… это все, что я могу сделать. Как убрать их я не знаю, но разрушительное действие ненадолго ослабила. Теперь полегче будет.
— С-спасибо, — чуть заикаясь и выравнивая дыхание хрипло произнес Ренар, снова пряча рисунок.
Мы медленно шли по длинному коридору в соседнее крыло, где жили второкурсники. Рэн одной рукой придерживался за стену, второй крепко сжимал мою ладонь. Мы почти дошли до его комнаты, как вдруг из одной из дверей выскочила такая же огненно-рыжая, как Рэн, низенькая курносая девчонка. Заметив наши сцепленные руки, она вдруг накинулась на парня с кулаками, отчего пошатывающийся от слабости Ренар едва не свалился на пол.
— Ты! Подлец! Как ты мог! Променять меня на эту бесцветную моль!
— Илна, успокойся! — попытался удержать и вразумить бушующую пигалицу парень. — На тебя же смотрят!
— А мне плевать! Пусть! Пусть все видят, какой ты подлец! Я ведь любила тебя! — заливалась слезами беснующаяся девчонка.
— Оставь его, он едва на ногах стоит, — подала я голос. — Потом поистеришь и выскажешься..
— А ты! Ты-ы-ы… —
