Рядом со мной упал кусок мха и посыпался какой-то мусор. Я подняла взгляд. С дерева на меня глядел кабан.
Не может быть! Я как-то сразу проснулась.
Да, в развилке не поймешь какого дерева, так оно заскорузло и покрылось мхом, беспокойно топтался здоровенный секач с внушительными клыками, роскошной щетиной на загривке и приметным белым пятном на боку. От развилки до земли было локтей восемь, не меньше, а места на ней вполне хватало, чтобы немаленький зверь мог спокойно развернуться и сделать пару шагов в любую сторону. Большое было дерево, что еще сказать. Как на нем оказался кабан? Стоп!
— Воротник, а ну иди сюда!
Двадцать шагов до меня дракончик преодолевал долго и настойчиво, поочередно медленно переставляя лапы и иногда даже как-то проскальзывая на месте, как будто карабкался вверх. Подойдя, он плюхнулся у моих ног и попытался свернуться клубочком.
— Не спи! — Я была безжалостна. — Глянь туда!
Дракончик искоса глянул вверх и тут же уронил голову. Дескать, стоило из-за такой мелочи шум поднимать?
— Это его ты ночью загнал?
Воротник, по-моему, опять задремал, но кабан, в сущности, ответил за него. При виде дракончика он беспокойно заметался и начал тихонько повизгивать.
— Давай слазь, нечего там делать! — Меня начала слегка мучить совесть. Наверно, мы устроились на ночь возле его любимого пастбища, за что сам кабан и поплатился. Теперь мы должны были хотя бы вернуть его на землю.
Но зверь попался упорный и несговорчивый. Я кинула в него парочкой сосновых шишек — не помогло. Потыкала веткой — без толку. Он довольно свирепо фыркал на мои атаки, пытался рыть ветку копытом, полосовал кору клыками, но, как только подходил к краю, тут же отскакивал с испуганным визгом.
— Слушай, ты его загнал — ты и сними, — приказала я Воротнику, когда сдалась сама. Мелькали, правда, мысли сделать копье из ножа с веткой или развести костер и выкурить кабана дымом, но эти идеи я отвергла. Пока.
Воротник послушно встал, подошел к дереву, поднялся на задние лапы — и замер.
— Не спи! — снова зашумела я, когда дракончик попытался прислонить голову к стволу. Вдохновленный Воротник задвигал по коре передними лапами, поставил на ствол задние — и начал рушиться на спину. Я бросилась на помощь, — Ну давай, давай! — пыхтела я, подставляя плечо под драконий зад.
Нашими общими усилиями Воротник неуклонно поднимался и просыпался. Кабан его не замечал до последнего момента — он боялся заглядывать за край. Так что они почти столкнулись мордами.
— Уи-и-и!..
На меня посыпались кусочки коры и мелкий мусор. Когда я отряхнулась и протерла глаза, кабан глядел на Воротника с ветки повыше. Как он ухитрился развернуться? Или поднимался хвостом вперед? Теперь уже и дракончик был озадачен.
— Слушай, как он все-таки карабкается! У него что, когти? — Сопротивляться любопытству было уже невозможно. — Воротник, загони его повыше, хорошо?
Дракончик молча полез наверх, но коварный кабан разрушил все мои надежды. Увидев приближающегося мучителя, он немного подумал, потоптался, сдвинул ноги в пучок, ловко развернулся и с решительным фырканьем кинулся не вверх, а в сторону, к концу полого растущей ветки. Хруст, треск, у кабана проскользнули все четыре ноги сразу, и он повис на брюхе, но его немалый вес уже сделал свое дело. Ветка с треском согнулась и коснулась земли. Кабан тут же бодро вскочил на все четыре, хорошенько получил по животу освобожденной распрямляющейся веткой и с визгом бросился наутек, унося секрет своей ловкости. Я разочарованно глянула вслед. Ну да ладно! Вода в котелке как раз начинала закипать, надо было бросить пшено.
— Ну что? Теперь в дорогу! — После завтрака спутники вяло выслушали мой бодрый призыв, но деваться им было некуда.
Оседлать Мышака удалось без особого сопротивления, и это уже само по себе было немалой победой. Быстро, пока благодушное настроение моего коня не исчезло подобно утренней росе, я перекинула мешки и залезла в седло.
В путь, к Восточному Тракту! Заросли сменялись редколесьем и небольшими прогалинами, подъемы переходили в спуски, тропинки разбегались причудливой паутиной. Позади осталась березовая роща, скрылось из виду длинное нагромождение замшелых камней, мы продрались через полосу густых низких кустов, въехали на довольно высокий холм, я оглядела подступающий лес, не увидела ни речек, ни дорог, ни сел, ни дымков — сплошной древесный покров.
И наконец-то убедилась, что заблудилась окончательно.
Казалось бы, сложно сбиться с пути, если ищешь протянувшийся через семь королевств тракт, отмеченный неразрушимыми магическими знаками и Столбами Света через каждые три версты. Такую мелочь в траве не проглядишь и мимо не проедешь. И отклониться с пути было не так уж страшно — держись направления на север, вот и все. Но почему-то с каждым шагом крепло ощущение, что мы едем не туда. Лесные тропинки петляли и извивались. Камни, валуны, упавшие деревья, лощины заставляли отклоняться с пути. Каждый раз, когда я вырывалась ненадолго из-под лесной тени, выезжала на поляну или прогалину, солнце упорно показывалось с неожиданной стороны. Я старалась следить за тенью, замечала впереди приметные камни, деревья, но потом оборачивалась — и не узнавала пройденного пути — только насмешливо шелестела листва. Позади стоял совершенно незнакомый лес. И я откуда-то знала, что если мы повернем назад, то не вернемся к дубу и дереву кабана-древолаза, не найдем пути к лебедю-забияке и тем более не попадем к мнительным водяным ящерицам. Да что там дуб! Ни еды, ни воды, ни жилья я не смогу найти, безвозвратно потеряюсь, как только спущусь с холма под тень деревьев, буду блуждать там до смерти. Лес отозвался злорадным шорохом листьев. Он ждал меня, чтобы поглотить без остатка. Что же делать? Что придумать? Как спастись? Вот уж задача! Воротник увлеченно гонялся по холму за стрекозой. Толку с него!..
Я отпустила поводья и стукнула Мышака каблуками:
— Ищи воду!
Когда запутываешься сам, иногда полезно довериться чутью вашего верного четвероногого спутника, особенно если он самолюбив, упрям, своеволен и весьма дорожит своей шкурой. Я доверилась — и не прогадала. Мышак постоял, повертел головой, раздувая ноздри, и уверенно спустился с холма. Сначала он, правда, нашел и пощипал какую-то траву на полянке, потом долго и вдумчиво пытался объесть мох со здоровенного валуна, затем вообще пытался поваляться по земле, не обращая внимания на всадницу, но потом жажда взяла свое. Мышак еще пару раз фыркнул и решительно пошел напрямик к известной только ему цели. Мне оставалось только увертываться от редких веток и радоваться, что мой верный конь тоже не любит зарослей и выбирает пути полегче.
Иногда Мышак останавливался, принюхивался, поворачивался и уверенно шел в новом направлении. Очень скоро я уже совершенно не понимала, куда мы направляемся по воле моего коня. Он решительно направился в самые заросли, прошелся по небольшому оврагу, наткнулся на заросли молодой акации и для чего-то двинулся напролом. Я настолько не ждала от Мышака такой храбрости, что успела получить колючей веткой по лицу и лишь тогда закрылась, как могла. Хруст, треск — Мышак остановился, дернул поводом и захлюпал. Убрать руку от лица я не спешила.
