Я рассмеялась звонко. А я то думала, что смешнее последствий Женькиной свадьбы ничего нет.
На следующее утро после торжества, такой скандал был. Ванька, с Грызуновым и Аркашей так разгулялись, что решили оправится в город на продолжение банкета. Кончилось их десантное веселье тем, что они решили справить нужду прямо на ступеньках какой-то церкви, за что были нещадно избиты местными бабульками. И смех, и грех. Надо было видеть их лица, когда наутро, Гром в своем кабинете устраивал им выговор. Вот уж точно прав он был, насчет веселья и того, кто и кем будет чувствовать себя в итоге.
— Я тебе так скажу, — вырвал из мыслей недовольный голос Женьки. — С этим переездом мне пришлось Сугробова раньше простить. Моя воля, я бы месяц с ним не разговаривала, после того как он меня без первой брачной ночи оставил.
— Ладно тебе, Жень, зато квартира хорошая. Ну с кем не бывает? Уверена, это все Грызунов виноват, потянул его. А Ванька просто не хотел от коллектива отрываться.
— Он сегодня на учения уехал. Все, теперь месяц я одна, — протянула подруга, расстроенно вздохнув.
— Ничего страшного. Мы же с тобой в город собирались, в кино. Вот, вырвемся наконец-то.
— Точно! — у подруги загорелись глаза. — Так и сделаем! Завтра у нас суббота, вот и поедем с самого утра.
Мы попрощались. Я направилась к казарме. Но так и не зайдя внутрь, остановилась как вкопанная. Передо мной предстала довольно таки странная картина.
На площадке перед входом стоял Молот, а рядом с ним выставленные в ряд двухъярусные кровати солдат. Они выносили их из здания.
— Доброе утро, Счастливцева — за спиной раздался голос Грома. От неожиданности я вздрогнула.
— Товарищ комбат, а что они делают?
Мужчина посмотрел по указанному мной направлению. Пожал плечами, мол ничего такого.
— Сержант Молотов занимается обучением солдат.
Его слова ввели меня в недоумение.
— И чему же он их учит?
— Он их делом занимает. Ничем не занятый солдат, считай преступник, — заявил деловито. — Боец должен уставать так, чтобы после отбоя у него мыслей кроме как о сне не было.
Гром закурил, а до меня вдруг дошло, к чему все эти издевательства. Вчера снова залетели два солдата. Друг Литвинова, симпатичный парень-казах, который заведует каптеркой. И Эскулап. А Гром за них отругал Молотова, вот теперь сержант и отрывается на солдатах. Ай- яй-яй. А я за Молотова так переживала когда-то. А он так обижает своих бойцов.
Как раз в этот момент Эскулап ставил тяжелую кровать. Парень опустился на землю, я видела, как по его лицу стекали струйки пота.
— Неправильные какие-то приказы у вас, — пробурчала я недовольно. Гром нахмурился.
— Приказы у руководства не могут быть не правильными. Они могут быть ошибочными. Знаешь, какие есть главные ошибки?
— Какие?
— Две главных ошибки командира: атаковать свои войска, и форсировать реку вдоль, а не поперек.
Несколько секунд я просто стояла и пялилась на него. Он серьезно думает, что это хорошая шутка?
— Вы такой… несмешной, товарищ комбат, — фыркнула, понимая, что он издевается надо мной.
Гром задержался с Молотовым, а я поспешила в казарму. Оставила в каптёрке печенья, для ребят. Мои вчерашние они уже слопали. Улыбнулась, вспомнив, как вчера Эскулап в благодарность сделал мне подарок. Брелок из скорпиона. Я сначала испугалась, но, присмотревшись, поняла, что вещичка весьма красивая.
Вообще солдаты классные ребята. Каждый раз после работы общаюсь с ними. После первого моего угощения, сделанного для них, у меня на рабочем столе стали появляться подарочные банки со сгущённым молоком. Быстро поняв, кто делает подарки, я стала готовить им печеные орешки. Хочется, хоть чем то порадовать их на нелегкой службе.
В кабинет я поднялась раньше Грома. Оставила на его столе привычную вазочку с орешками. Этот бука ни разу так и не сказал спасибо, но к вечеру она остается пустой.
День прошел незаметно. Гром был занят, к нему то и дело заходили новые посетители. И меня он особо не загружал работой. Кстати, со дня свадьбы, наши с ним отношения стали более или менее спокойны. Мы просто работали вместе, без каких-либо отступлений. Я решила, что так будет лучше. И старалась не думать о нем как о мужчине.
К концу рабочего дня к нам зашел командир полка. Гром попросил приготовить им чай.
Приготовив напиток, постучала в дверь и прошла в кабинет. Оверьянов метнул в меня недовольным взглядом. Да уж, видимо мои отношения с комполка испорчены безвозвратно.
Я поставила чай и уже было хотела уйти, как заметила с каким упоением Оверьянов дожевывал последнее печенье.
— Игорь, вся диета насмарку. Печенья вкусные… — протянул он довольно, с полным ртом.
— Да, это Юлька решила в кулинарию удариться. Вот балует, уже сам скоро в брюки не влезу, — засмеялся Гром. А я так и встала как вкопанная. Даже не нашлась, что и ответить. Юлька? Радует?! Он в своем уме? Нервный смешок сорвался с губ.
— Закажи ей, пусть спечет мне немного. Печенье — пальчики оближешь..
Гром вдруг поднял на меня взгляд.
— Виолетта, у вас еще что-то?
— Нет, что вы, — я уже было хотела уйти, но меня остановил голос Оверьянова.
— Кстати, Счастливцева. Скоро начинаются учения. Вы готовы прыгать с парашюта тысячеметровой высоты? А выполнять заплыв на сто метров в полной амуниции?
Мне стало дурно. Но я не подала виду.
— Конечно, я готова.
Вышла из кабинета, едва не пыхтя от злости. Ну ничего себе, это с чего Гром решил, будто моя выпечка — Юлина. Неужто эта змея подмазалась? Ну ничего, теперь пусть печет их Оверьянову.
Оверьянов вышел от Грома только за пять минут до конца рабочего дня. Я уже собрала вещи, как комбат появился в дверях. Он явно что-то хотел — стоял и смотрел на меня исподлобья. Я же упорно делала вид, что ничего не понимаю и спокойненько собирала вещи.
— Как смотрите на то, чтобы завтра немного поработать? У меня есть несколько срочных бумаг.
Я посмотрела на него сердито. Все еще была обижена за инцидент с печеньями. Да и вообще, от него кроме срочных заданий ничего и не слышно в мой адрес.
— Никак не смотрю, товарищ комбат. Мы с Женей завтра в кино собрались, да по городу погулять.
Я деловито прошествовала к дверям кабинета. Пока спускалась по лестнице, слышала как он закрыл дверь и прошел следом за мной.
— По городу гулять? — все-таки не выдержал Гром. Начал читать нотации прямо так, на ходу.
— Счастливцева, вы в своем уме? Там опасно! Вы хоть знаете, какая сейчас обстановка?! Все больше бастующих, все больше недовольств.
Я обернулась.
