– Я здесь выросла, – ответила Мелета и Мирон представил, как она пожимает плечами под курткой. – Это – язык выживания.
Перед глазами – открытыми или закрытыми – стояла полная тьма. Ни одного лучика, ни единого фотона.
Дитя подземелий, – подумал Мирон.
Сейчас не верилось, что наверху есть совсем другая жизнь. По трассам шустрят мобили, коптеры бороздят небеса… А еще люди. Их миллионы, они везде – в Плюсе, в Минусе, на дорогах, в Ульях, в Башнях, в торговых центрах и ресторанах…
Что с нами не так? – подумал Мирон, шаркая в темноте, крепко держась за ладонь почти незнакомой девушки. – Почему мы не можем быть как все?
– Пришли, – вдруг сказала Мелета. Мирон наткнулся на её спину. Почувствовал, как ходят под курткой острые лопатки, ощутил запах волос…
– Куда пришли?
– В старое метро. Через него можно выбраться наружу.
Она пошарила в темноте, пошуршала чем-то, затем раздался щелчок и настал свет. Мирон зажмурился.
– Постой немного. Не открывай, – посоветовала девушка. Судя по звукам, она что-то делала рядом с ним. Что-то паковала, застёгивала, шуршала целлофаном…
– А ты как же? – спросил он. Глазам было так больно, будто по ним полоснули бритвой.
– У меня фотоумножители. Регулируют поступление света.
Наконец глаза привыкли.
Фонарик светил совсем тускло, но после полной тьмы он казался сверхновой. Зажав его зубами, Мелета затягивала рюкзак. Застегнула, проверила крепления и привычным движением закинула себе за спину.
– Что это? – спросил Мирон.
– НЗ. Он здесь всегда – на случай выхода в свободную зону.
Только сейчас Мирон заметил, что каменный коридор был перекрыт стальной дверью. Она была круглая, как в банковском сейфе, которые показывают в старинных фильмах, вмурованная намертво в бетон. Рядом с выветренной, покрытой потёками извести каменной кладкой она смотрелась несколько дико. На двери мигал ряд огоньков – электронный замок.
– Не отставай, – инструктировала Мелета, пока её пальцы бегали по панели замка. – Всегда смотри, куда наступаешь. Если потеряешься – не кричи. Оставайся на месте, я тебя найду.
Протянув руки, Мелета защелкнула что-то у него на шее.
– Что то? – он испугался. Штука была твёрдая, немного давила и как показалось, её невозможно было открыть.
– Собачий ошейник. Не дергайся. Когда выберемся наверх – я его заберу.
– А может, это бомба, – Мирон всё дёргал за ремешок, волнами накатывала паника. – Отведешь подальше, и нажмешь детонатор.
Мелета посмотрела так, будто он был дебилом. Нет, просто никем. Пустым местом. Окурком в сугробе…
– В нём маячок, – сказала девушка. – Чтобы ты не потерялся.
Мирон и опустил руки. В ошейнике он чувствовал себя неуютно.
– Зачем ты мне вообще помогаешь?
– Тебе? – она рассмеялась. Бойцовая рыбка дрогнула, маленькие уши порозовели. – Я тебе не помогаю. Мы с тобой делаем общее дело, понял? То, что нужно всем.
– Кому всем?
– Людям.
Покачав головой, она нажала последнюю кнопку. Послышалось шипение сжатого воздуха, дверь чмокнула и начала медленно отходить.
Мотнув головой, Мелета перешагнула высокий порог и остановилась, поджидая Мирона.
– Не отставай, – повторила она. – Не…
– Да понял я, понял, – сунув руки в карманы толстовки и стараясь не обращать внимания на жесткий ошейник, он зашагал вслед за девушкой.
За спиной послышался новый чмок и шипение – дверь встала на место.
Странная она какая-то, – думал Мирон, топая по точно такому же коридору, как и до стальной двери. Будто с другой планеты.
Он смотрел на узкую спину, стройные ноги… Пятки ботинок так и мелькали, отсчитывая быстрые шаги.
Чувствовалось, что она знает, что делает. У неё есть своё место в мире – чёткое, принадлежащее только ей. Это чувствовалось в поведении. Уверенных движениях, твёрдом голосе, скупых словах…
А может, это я с другой планеты? Сидел десять лет, носа не высовывая из тёплой и уютной Ванны, вот и не заметил, как мир изменился. И теперь похож на рыбу, которая вдруг оказалась не в своей родной луже, а в большом океане. Озирается, вылупив глаза и никак не поймёт, что происходит-то…
– Я так и не встретился с Уммоном, – вдруг сказал он.
Сколько было разговоров, а вспомнил он о нём только теперь. А всё Платон. Выскочил, как чёртик из табакерки, и смешал все карты.
– Мы к нему и идём. Но сначала ты должен кое-что увидеть…
Что? – хотел спросить Мирон, но Мелета вдруг повернулась и положила пальцы ему на губы. Сделала большие глаза и чуть заметно покачала головой. Он кивнул – тоже чуть заметно. Тогда она убрала пальцы и знаками показала, что нужно прижаться к стене.
В темноте – фонарик она выключила – Мелета нашарила его руку и застыла. Мирон начал считать удары сердца…
Через пару минут послышался еле заметный скрип. Он становился всё отчётливее, всё ближе, сопровождаясь визгливым шорохом – будто по металлу водили наждачной бумагой. Затем стало светлей. Призрачный свет наползал, становился ярче…
Мирон понял, что они стоят почти на пересечении двух коридоров, и в том, поперечном их движению, что-то происходит. Что-то движется. Судя по звукам, довольно большое, громоздкое, но в то же время – быстрое…
Чем ближе становились звук и свет, тем чаще колотилось сердце. Наконец оно забилось где-то в горле, мешая дышать, и Мирон закрыл глаза.
Если б не ладошка Мелеты, которую он сжимал в своей руке, он бы сошел с ума…
Наконец свет стал очень ярким, ослепил, а затем… стал удаляться.
Дрезина, – догадался Мирон. Такие попадались в симуляторах про вторую мировую, они двигались по рельсам механически, вручную… Кто на ней был, разглядеть не удалось, но судя по поведению Мелеты – с ними лучше не встречаться.
– Старое метро, – сказала девушка, когда они спрыгнули в углубление между рельс. – Не бойся, обесточено.
– Здесь опасно? – спросил Мирон. Идти по шпалам было неудобно. Слишком широко для одного шага и слишком коротко для двух…
– За пределами церкви везде опасно. Но я тебя выведу.
– Куда?
– В одно место.
В желудке громко забурчало. Когда он ел в последний раз? Не вспомнить… Хорошо хоть, нога больше не болела – так, ныла слегка и только. И бок… У них хорошие медики, подумал Мирон.
– Есть хочешь? – ока кажется услышала бурчание.
– Да уже как-то и нет, – с удивлением понял Мирон. – Притерпелся…
