Глава 14Ольга пробудилась от воспоминаний и, расширив глаза, схватилась за живот. Скорчилась, поджав ноги. Резь огненным клинком впилась в низ живота, вырвав сдавленный стон. Память тела не подвела и в этот раз, подкинув следующую порцию мучительных видений, с годами не ставших менее болезненными. Ольга, контролируя дыхание — глубокий вдох, выдох, — успокаивала приступ боли. Она не думала о том, чью боль чувствует — свою или Шэйлы, — уверенная в том, что именно эта боль одинаковая у всех женщин.
Снова ледяная вода в умывальне смывала жар с пылающего лица. Сводило скулы от желания разреветься в голос, выплеснуть наружу боль, сжигающую душу. И Ольга снова тонула в воспоминаниях, переживая заново весь ад своего «выздоровления».
Очнулась она в больнице. Первым, кого увидела, был Сашка. Он сидел у постели, держал её за руку и плакал.
Осознав, что больше не беременна, она рвалась в приступе истерии из рук медсестёр, пока они вводили ей успокоительное.
Самое страшное ждало её утром, когда на перевязке она увидела свежий воспалённый шов на животе. Никто не стал её жалеть, тут же сообщив, что у неё в результате несчастного случая произошёл выкидыш, закончившийся тяжёлым маточным кровотечением и экстирпацией (удалением) матки. Сохранение яичников в тот момент казалось несущественным.
Вместе с потерей ребёнка она лишилась надежды когда-нибудь родить и стать матерью.
Ежедневные приходы психиатра понадобились практически сразу. Ольга прошла все пять стадий такого понятия, как «острое горе»: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Правда, для этого потребуется не один год, чтобы отойти от полученного потрясения, избавиться от чувства собственной вины, побороть враждебность к предполагаемым виновникам несчастного случая.
А тогда, пройдя двухмесячный курс послеоперационной реабилитации, она переступила порог школы, где всё и произошло. Дойдя до лестницы, оказавшейся для неё роковой, не смогла шагнуть на ступеньку. Это стало началом конца её педагогической карьеры. Она смотрела на учеников, проходящих мимо неё, слышала слова приветствия, и у неё не было ни сил, ни желания ответить им. Поймала себя на том, что стоит, крепко уцепившись в поручень лестницы, и не может сделать ни шага, с неприязнью всматриваясь в лица спускающихся по лестнице парней-старшеклассников. Ей казалось, что каждый из них виноват в её трагедии. Всё кружилось перед глазами, в ушах стоял смех мальчишек, лиц которых она не помнила, звучал собственный крик боли и отчаяния, заглушивший голос разума. Для окончательного принятия утраты прошло слишком мало времени.
В тот же день Ольга подала заявление об увольнении.
С этого момента начался новый отсчёт времени в её семейной жизни.
Сашка по-прежнему заботился о неработающей жене. Молча обнимал её, убаюкивая на своей груди. Он так же брал подработку, и Ольга понимала, что таким образом он избегает тесного общения с ней, хоть и говорит, что собирает средства на длительный отпуск у моря, а Ольге необходимо окрепнуть от болезни и набраться позитива.
Мысль, что им нужно взять ребёнка из Дома малютки, окрылила Ольгу. Она долго вынашивала эту идею, прежде чем поделиться ею с мужем. Съездила в учреждение, поговорила с заведующей. Рассказала ей свою историю, выслушала предложение поработать для начала воспитателем и только потом принять решение.
Мама поддержала желание дочери, посоветовав, не откладывая, поговорить с супругом. Всё же это должно быть их совместным решением.
Ольга так и поступила. С горящими глазами рассказывала Сашке о брошенных детях, о том, что хотя бы одного они могут сделать счастливым. Он кивал, соглашался и улыбался, глядя на похорошевшую жену. Однако их визит в Дом малютки остудил пыл Ольги. Сашка казался подавленным, хоть и не подавал вида.
— Тебе не нравится моя идея? — допытывалась Ольга, обнимая мужа и заглядывая в его глаза.
— Нам не стоит торопиться. Давай подождём немного. Мне нужно привыкнуть к этой мысли.
— Подождём? Саша, у меня ничего не изменится, сколько бы мы ни ждали.
— Понимаешь, там нет детей из благополучных семей. Они все брошенные, — прятал глаза мужчина.
— Ты имеешь в виду наследственность?
— Да. Дети алкоголиков, насильников и убийц, просто психически больного одного из родителей.
— Совсем не обязательно брать такого. Дети по разным причинам попадают туда. Можно взять трёхлетнего, здоровенького по всем показателям.
— Существуют скрытые болезни.
