Антип пришел на помощь сразу же. Антон был благодарен фантому за то, что тот не стал изображать из себя паразита, а просто взял девушку за руку. Через некоторое время дыхание ее выровнялось, а Антип, пожелав удачи, хрипло «дыша», ушел на Ту Сторону, Тони больше не ощущал его присутствия. Масса поглощенного коловрата утяжелила фантома, сделав его одним сплошным комком энергии. Как он будет ее растрачивать, Тони не хотелось даже думать.
Тикали часы. Антон всматривался в лицо Лучезары. Ресницы дрожали, дыхание было ровным. Наконец, Тони облегченно выдохнул, но снова напрягся, когда Лу села на диване и посмотрела на него, распахнув глаза. Перехлест. Они успели. Или нет? Есть ли повреждения ауры?
— Привет, — тихо сказала девушка, не сводя с Антона взгляд. — Где мы? Ты привез меня в отель?
— Мы в агентстве, — напряженно проговорил Антон. — Как ты себя чувствуешь?
— Отлично, — сказала Лу и… засмеялась. — Ты здорово придумал.
От ее хрустального, вкрадчивого смеха по коже Тони побежали… весьма разнообразные мурашки.
— Агентство. Здесь так мило. И диван удобный. Или…. Пойдем наверх?
— Зачем? — глупо поинтересовался Тони.
— Зачем? — Лу подняла бровки, подвигаясь ближе. — А наша первая брачная ночь?
Она потянулась к нему. Антон (совершенно против воли) тоже потянулся навстречу, сжав девушку в объятьях так, что хрустнул расшитый жемчугом корсаж. Лу охнула и счастливо засмеялась, запустила руки к нему в волосы, поцеловала его, на миг отобрав понимание, реально ли происходящее:
— Тони, любимый, я так этого ждала.
Глава 35
Олевский не был бы Олевским, если бы титаническим усилием не развел глаза из кучки и с хрустом оторвал меня от себя. Но свой поцелуй урвать я успела. Голова кружилась, и не только от перелитого в Антона Макаровича коловрата.
Антон усадил меня рядом, схватил телефон, на котором беззвучно вспыхивали и гасли окошки сообщений, встал, отойдя от меня подальше, и начал судорожно пролистывать контакты. Я его очень понимала: его студентка по всем признакам не перенесла перехлест и слетела с катушек.
— Не нужно врача! — вырвалось у меня. — Со мной все в порядке! Баланс восстановился. Антон Макарович, простите меня. Я просто побоялась, что вы… отбиваться будете.
— Огнецвет, — хрипло сказал Олевский, поднимая от телефона безумный взгляд. — Вы это… ?
— Просто не смогла придумать другой способ, — я виновато развела руками. — Мне нужно было срочно вас поцеловать.
Тони красноречиво выразил лицом все свои мысли по этому поводу. Ну да, я действительно малость… переиграла. Просто скопировала одну сцену из очередного бестселлера из Марьяшиной коллекции, не то «Проданная по договору», не то «Купленная за долги». Коловрат стремительно подступал к солнечному сплетению, и я понимала, что при неблагоприятном развитии сценария просто разнесу агентство по камушкам. Помощь фантомов (ну и варварский же способ!) пришлась очень кстати, но сняла лишь верхний слой Силы. Как там в детской сказке? Дед бил-бил – не разбил.
Каюсь, были другие способы: объясниться, поговорить. Я так и представила серьезное лицо Олевского и его занудливые вопросы: «С какой целью, Лучезара? Вы отдаете себе отчет, что поцелуи – нарушение субординации?» А сам-то, в храме… Ладно, признаюсь, искушение было слишком велико и я не устояла. Он так смотрел на меня. Хотя, говорят, лучший энергообмен случается между магами именно в первую брачную ночь, если бы события развивались… несколько иначе и Антон Макарович решил бы воспользоваться неожиданно свалившимся на него щедрым предложением, мне хватило бы коловрата и на то, чтобы его остановить. Но, как я и ожидала, Антон Макарович оказался настоящим рыцарем!
— Вы меня испугали! — возмущенно проговорил Тони. Тоже переигрывая.
— Ну извините. Мне нужен был… долгий и … хм… глубокий поцелуй. Зато ваш Дар теперь в порядке, — терпеливо объяснила я. Олевский молчал, явно прислушиваясь к себе и ошарашенно моргая. И я взвилась: — Да ты мне сам идею подсказал! В храме! И какого импа вы облили меня водой из чаши? Мне и так хватало… благословений!
Я сказала правду. Несколько минут в полузабытьи были для меня о-о-очень долгими. Поцелуй Тони запустил такие процессы, что моя бедная энергетическая система дала серьезный сбой. Я еще и водички глотнула, которая оказалась концентрированной Силой. Выданной щедро, на двоих: мужа и жену. Коловрат, скопившийся в животе, давил на легкие и на давал дышать. Вмешательство Антипа спасло меня от удушья. И потом я просто выдохнула в Тони все, что причиталось ему.
Антон Макарович посмотрел на свои руки, отложил телефон на тумбочку и провел правой ладонью над полом. Гостиную замело снегом, на нем заиграл хрустальными лучами лунный свет, у стола пробилась из ковра пушистая елочка, вскрикнув, зарылась в ее ветви снежная фея, а большой сугроб обрушился в камин, потушив огонь. Из кресла высунулся осоловевший от переедания Антип, осмотрелся, зябко передернул плечами, зевнул и исчез. Олевский провел над полом левой рукой, стирая воздействие. Это кусочек какого места только что побывал в нашей гостиной? Лесной чащи где-то на Севере, в землях Древних?
— Я вас немного раздула, как… шарик, ваши каналы, — смущенно объяснила я. — Вернула все, как было, даже лучше стало. Сила копилась… все эти годы, во мне и в тебе. Я тогда маленькой была, соткала стазис да и… перекрутила. Вот и получилось, что я вас… перекрыла. Ты сам виноват! Мог бы мне все объяснить. Давно! Считай, что я тебе немного отомстила.
Тони все еще не мог прийти в себя. Пробормотал растерянно:
— Постой, ты все вспомнила?
— Еще бы, — сказала я. — А вы совсем не изменились, дяденька. Как ваша рука?
— Побаливает на погоду, — Тони потянулся к плечу.
— У меня для тебя плохая новость, — сказала я. — У нас теперь один коловрат на двоих. Ритуал… получился.
— Мы теперь… — Олевский показал рукой на меня и на себя.
— Угу, женаты. Я не против. И ничего, что нет денег на большой дом. Меня вполне устроит комнатка в агентстве.
Так далеко заходить я не собиралась. Но уже не могла остановиться. Даже всхлипнула, встала и снова села. Расплакалась. Меня очень тронуло его признание в храме. И я была согласна на все, даже пройти с ним весь его опасный путь… до конца. Об этом я говорила, задыхаясь, пока не почувствовала, как меня обняли и прижали к себе.
— Разве это плохая новость? — с упреком проговорил Тони, целуя меня в макушку.
— Хорошая?
— Конечно.
— Угу, теперь не надо становиться на одно колено, предлагать руку и сердце… не люблю пафос.
— Да, — Тони хмыкнул. — Удачно получилось. Можешь не становиться на одно колено и предлагать мне руку и сердце. Осталось только одно.
— Что?
— Сказать, что я тебя люблю.
