— Нет, само собой, не сказал. Но сейчас тебе следовало бы не избегать общины, а, наоборот, искать в ней утешения. Надо вернуться домой.
Санна вздохнула.
— Я уже и не знаю, на кого можно положиться. Так что, пожалуйста, никому не рассказывай, где я.
— Не волнуйся. Уж на меня-то ты точно можешь положиться, Санна.
Ребекка остановилась в дверях кухни как раз вовремя, чтобы увидеть, что руки Курта потянулись к рукам Санны.
— Мои ключи, — сказала Ребекка. — Они пропали. И ключ от машины, и ключ от дома. Должно быть, я выронила их в снегу, когда играла с Чаппи.
* * *
Потом Ребекка, Санна и Курт при помощи карманных фонариков искали ключи в снегу. Было еще темно, и конусы света рыскали по двору среди сугробов и путаных следов.
— Безнадежное занятие, — вздохнула Санна, беспорядочно копавшаяся в снегу на одном месте. — Ключи проваливаются очень глубоко, если снег не утрамбован.
Чаппи встала рядом с Санной и тоже отчаянно разгребала снег; нашла веточку и унеслась куда-то с ней.
— И на нее тоже нельзя рассчитывать, — проговорила Санна, глядя вслед собаке, которая, едва удалившись на несколько метров, исчезла в темноте. — Она могла схватить их, понести и тут же бросить, наткнувшись на нечто более интересное.
— Пожалуй, будет лучше, если вы с Куртом возьмете собаку и пойдете в дом, — сказала Ребекка, с трудом скрывая раздражение. — Скоро девочки проснутся, а я уже и не знаю, где тут мои следы, а где ваши.
Ноги у нее промокли и замерзли.
— Нет, я не хочу в дом, — заныла Санна. — Я хочу помочь тебе найти твои ключи. Мы обязательно найдем их. Где-то же они должны быть!
Курт, единственный из всех, пребывал в хорошем расположении духа. Казалось, темнота помогает ему справиться с робостью. От движения и свежего воздуха он проснулся.
— Сегодня ночью со мной происходило нечто невероятное! — возбужденно рассказывал он Санне. — Господь постоянно напоминал мне о своей безграничной власти. Я просто переполнен этим ощущением. Тебе бы тоже стоило поехать в церковь, Санна. Когда я молился, то чувствовал, как в меня вливается Его сила. Слова сами приходили. Молитва на языках текла сама собой. Я танцевал, буквально парил в облаках. Иногда я садился и раскрывал Библию на том месте, которое подсказывал мне Бог. И все время выпадали обещания о будущем. Одно за другим. Он все время поддерживал меня обещаниями.
— Вы могли бы помолиться о том, чтобы я нашла свои ключи, — пробормотала Ребекка.
— Казалось, Он выжигает слова из Библии лазером на сетчатке глаз, чтобы я мог нести их дальше. Книга пророка Исайи, глава сорок три, стих девятнадцатый: «Вот, Я творю новое, которое нынче же воссияет, и узнаете его! Проложу дорогу в степи и реки в пустыне».
— Ты ведь сама можешь помолиться о том, чтобы твои ключи нашлись, — сказала Санна Ребекке.
Ребекка рассмеялась. Вернее, фыркнула.
— Или Книга пророка Исайи, глава сорок восемь, стих шестой, — продолжал Курт. — «Все это было вам известно, и вы не уразумели; но Я объявляю тебе, что отныне Я уже сотворил новое, которому еще предстоит сбыться».
Санна разогнулась и направила луч фонарика прямо в глаза Ребекке.
— Ты слышишь, что я говорю? Почему ты сама не помолишься о своих ключах?
Ребекка заслонилась рукой от слепящего света.
— Прекрати!
— Мне подумалось, Господь показал мне все места в Новом Завете, где говорится о том, что нельзя наливать новое вино в старые мехи, — сказал Курт Чаппи, которая стояла у его ног и единственная из всех продолжала слушать. — Ибо тогда они лопнут. И все места о том, что нельзя пришивать новую ткань на старое платье, ибо новая ткань потянет за собой старую и сделает прореху еще большую.
— Если хочешь, мы помолимся за то, чтобы ты нашла свои ключи, — пообещала Санна, не убирая фонарика от лица Ребекки. — Но не говори мне, что Бог скорее услышит наши молитвы, чем твои. Не ступай ногами по крови Христовой.
— Прекрати, я сказала! — прошипела Ребекка и направила свой фонарик в лицо Санне.
Курт замолчал, разглядывая их.
— Курт, — позвала Ребекка, глядя прямо в сноп слепящего света из фонарика Санны, — ты веришь, что Бог слышит молитвы всех людей в одинаковой мере?
— Да, — ответил он. — Со слухом у Него все в порядке, но иногда возникают преграды к осуществлению Его воли и к тому, чтобы молитвы были услышаны.
— А если человек, например, не живет по Его воле, тогда ведь Бог не может воздействовать на его жизнь таким же образом?
— Именно так.
— Но ведь это теория поступков чистейшей воды! — воскликнула Санна с отчаянием в голосе. — А где же милость Господня? А сам Бог — как по-твоему, что Он сам думает по поводу этого учения, призывающего молиться и читать Библию по часу в день? Я молюсь и читаю Библию, когда тоскую по Нему. Мне хотелось бы, чтобы меня любили именно так. Почему бы и Богу не хотеть того же? И что такое жить по Его воле — это ведь цель в жизни, а не способ выиграть первый приз при помощи молитвы.
Курт не ответил.
— Прости, Санна, — Ребекка опустила свой фонарик. — Я не хочу спорить о вере. Во всяком случае, с тобой.
— Ты ведь знаешь, что я тебя переспорю. — Санна улыбнулась и тоже опустила свой фонарик.
Некоторое время они стояли молча, разглядывая отсветы фонариков на снегу.
— Я просто вне себя от того, что ключи пропали, — сказала наконец Ребекка. — Все из-за тебя! Дурацкая собака!
Чаппи загавкала в знак согласия.
— Нет, не слушай ее, — Санна обняла Чаппи за шею. — Ты не дурацкая собака, ты самая прекрасная и замечательная собака на свете. Я тебя обожаю.
Она прижала Чаппи к себе, а та ответила на проявления нежности, пытаясь лизнуть Санну в губы.
Курт смотрел на эту сцену с нескрываемой ревностью.
— Машина взята в аренду? — спросил он. — Я могу поехать в город и привезти запасные ключи.
Он обращался к Санне, но она не слышала его, полностью занятая Чаппи.
— Я была бы тебе очень благодарна, — произнесла Ребекка.
«Как будто тебе есть дело до того, буду я тебе благодарна или нет», — подумала она, разглядывая опущенные плечи Курта, пока он стоял за спиной у Санны, ожидая, когда же она обратит на него внимание.
«Сиввинг Фъельборг, — вспомнила она затем. — Вот у кого есть запасной ключ от дома. Во всяком случае, раньше был. Надо пойти к нему».
* * *
В четверть восьмого Ребекка вошла в дом Сиввинга Фъельборга, не позвонив в дверь, — как они с бабушкой имели обыкновение к нему заходить. В окнах было черно, так что он, видимо, спал. Но ситуация была безвыходная. Она зажгла свет в маленькой передней. На коричневом линолеумном полу лежал тряпичный коврик, о который она вытерла ноги. Выше ботинок их тоже покрывал слой снега, но она уже настолько промокла, что даже не обратила внимания. На второй этаж уходила лестница, а рядом с ней располагалась темно-зеленая дверь в котельную. Дверь в кухню была закрыта. Она крикнула, глядя в темноту на втором этаже:
