17
Элеанор
– Алло? – мой голос сорвался, когда я произнесла это слово. Когда я ответила на звонок мобильного, было три часа утра, а после целого дня бесконечных рыданий мои голосовые связки сильно устали.
– Привет, Элли, – голос Грейсона был низким и уставшим. На мгновение мне показалось, что это сон. – Ты спала?
– Нет. – Я села на постели. – Я не могу.
– Да. И это понятно.
– А ты почему не спишь?
– Я не мог заснуть. Поэтому проверил почту и решил позвонить, чтобы ответить на письмо. Я просто хотел убедиться, что ты жива.
Слезы покатились по моим щекам, и я изо всех сил прижала трубку к уху.
– Я не могу говорить, Грей. Слишком больно.
– Ничего страшного. Нам и не надо говорить. Просто будем слушать друг друга. Ладно?
Я кивнула, словно он мог меня видеть.
– Ладно.
Я снова легла, прижав телефон к уху. Сквозь микрофон до меня доносилось его легкое сонное дыхание, но я была этому рада. В какой-то момент я уснула, а когда снова проснулась, из трубки по-прежнему доносилось его сопение.
Вокруг было тихо, он сопел во сне, и, слушая его дыхание, я беззвучно плакала.
Именно в этот момент я вдруг поняла, что люблю его. В три часа утра я лежала одна, с замирающим от боли сердцем, но он был рядом со мной.
И хотя он этого не сказал, я была уверена, что он тоже любит меня. Нет нужды говорить о любви, чтобы ощутить ее присутствие. Любовь не становилась реальной только потому, что кто-то заговорил о ней. Нет, любовь таилась в ночной тишине, медленно исцеляя наши израненные души.
18
Элеанор
Папа дни напролет сидел в своей комнате.
Я уже сбилась со счета, сколько раз заглядывала к нему, чтобы убедиться, жив ли он. Камилла и Шай взялись помочь с похоронами, и я была им очень благодарна. Без тети мы бы не справились.
Шай ни на минуту не оставляла меня одну. Она следила, чтобы я ела, хотя у меня совсем не было аппетита, и вместо меня узнавала, как дела у папы, когда у меня не было сил видеть его таким.
На тумбочке около его кровати стояла бутылка с виски, и каждый раз, когда я заглядывала к нему, ее содержимое уменьшалось. Он разрушал себя, а я не знала, как вернуть его обратно к жизни.
И, по правде говоря, единственный человек, который мог бы дать ему силы, ушел от нас навсегда.
Любовь всей его жизни покинула его, и он не представлял, как жить дальше в мире без нее.
Кевина не было без Пейдж.
Дом наполняла зловещая тишина, и мне становилось не по себе. И когда наступала ночь, я шла к океану и слушала, как волны разбиваются о берег.
Именно здесь, у воды, я особенно явственно ощущала мамино присутствие. Словно ей удалось обмануть смерть и скрыться в волнах.
В день похорон я вошла в комнату папы и увидела, как Камилла заставляет его встать с кровати.
– У тебя еще будет время полежать, Кевин, – убеждала она его, – но не сегодня. Сегодня ты должен подняться с постели.
Каким-то образом ей удалось уговорить его встать и одеться. И я была ей благодарна.
На похоронах было всего четверо человек. Все мы. Церемония проходила прямо на берегу, около воды.
Именно этого хотела мама, праздника около воды.
Стоя на песке, я почувствовала, как сжалось сердце, когда увидела приближавшуюся ко мне знакомую фигуру. И чем ближе она подходила, тем сильнее становилось мое замешательство.
