Книга С широко открытыми глазами: мое возвращение в KoЯn - Брайан Филипп Уэлч

Несмотря на опасения Дэвида, я все еще был готов выпустить свой второй сольный альбом с Driven.

Когда в наш первый день в Нэшвилле мы ехали на арендованной машине, Джиннея посмотрела на меня и сказала то, что меня повергло в шок:

– Папа, я не знаю, почему я это говорю, но я думаю, что мы должны сюда переехать.

Это было безумием. Ей только исполнилось 12 лет. И причин к отъезду из родного Финикса у нее не было. Похоже, я получил свой знак.

– Ну, если мы все-таки решим переехать, – сказал я, – то это будет как раз вовремя, потому что в этом году ты переходишь в седьмой класс, а все твои друзья все равно учатся в разных средних школах.

Она задумалась на секунду, а потом сказала: «Да, ты прав».

После нескольких дней тура по городу с Энджи Джиннея и я все-таки решили переехать в Нэшвилл.

– Значит, тебе не терпится начать все заново в другом штате, Нея? – спросила я по пути домой.

– Да, думаю, мне там понравится, – сказала она. – Там красиво и люди хорошие.

– Я знаю, что для нас это большая перемена. Ты уверена? И снова Джиннея доверилась мне и Богу.

– Да, мне кажется, что мы должны туда поехать, – ответила она, и это прозвучало мудро не по годам. – Кроме того, я смогу общаться с друзьями в Facebook и все такое.

– Конечно, – ответил я, пока не понимая последствий влияния соцсетей на подростков.

* * *

До переезда нужно было решить два вопроса: организовать второе большое фестивальное шоу моей группы и первый зарубежный тур по Европе. Я договорился, что, пока я буду в Европе, Джиннея поживет с моими родителями в Бейкерсфилде. Она любила ездить к ним, потому что там жили ее кузены. Они тусовались, находили себе развлечения и даже ездили на квартиру моих родителей на побережье Писмо-Бич. Я решил, что ей будет так весело, что она даже не заметит моего отсутствия.

Перед тем как отправиться в Европу, мы должны были сыграть наше первое фестивальное шоу уже под руководством Дэвида как нового менеджера. Дэвид полетел со мной в Техас и сразу после прибытия, когда мы болтались в вестибюле отеля, нам сообщили, что из-за погоды фестиваль отменен. Прямо в день мероприятия. Немыслимо.

В тот же день Дэвид впервые встретился с группой. В основном Дэвид вручал им отчеты о доходах и расходах и должен был сказать им, что финансовые цифры, которые им предложил Driven, были довольно нереалистичны. (К их чести, Driven не знал, чего ожидать в финансовом плане от моего проекта, потому что я редко гастролировал.) Для пары участников группы это стало началом конца, потому что нормальный человек не смог бы выжить на названную Дэвидом сумму.

Тогда мы начали обсуждать добавление песен KoЯn в программу. Сначала я сопротивлялся, но чем больше мы говорили, тем больше я думал о нашей песне Blind, в основном потому, что песня была в моем вокальном диапазоне. Мы говорили о том, что моим поклонникам нужно было услышать что-то знакомое, а не только новый материал, тем более впереди Европа.

Все ждали в восторге от поездки в Европу. Дэвид организовал выступления в Германии, Швеции, на Фарерских островах (архипелаг Дании), Украине и еще в пяти других странах. Все это звучало захватывающе, но никто из нас не представлял, что нас ждет. Нам приходилось летать почти каждый день, таская на себе тяжеленное оборудование. У Руди, нашего клавишника, было так много всего, что он постоянно на всех срывался, но мы не обижались.

Вдобавок ко всему, казалось, что везде, куда бы мы ни шли, происходит что-то странное. Мы жили будто в фильме «Это – Spinal Tap». Во время одного из выступлений я каким-то образом трижды упал на задницу, спотыкаясь о провода и динамики. А еще без моего ведома один из участников группы взял с собой дорогой фотоаппарат и начал снимать маленьких девочек в аэропортах, естественно, без их разрешения. Однажды одна мама поймала его и начала на него кричать, а в следующий момент к нему подошли пара парней и начали ему угрожать. По крайней мере, я думаю, что они угрожали ему. Трудно было сказать, так как никто из нас не говорил на этом языке. Но они определенно не были рады. Потом, когда мы добрались до Амстердама, один из парней начал околачиваться в табачных лавках, напивался – он отказался от легальной травы. В той поездке он много пил, и это действительно меня задевало, потому что он был раздражающим пьяницей, всегда невнятно говорил и вонял как бомж.

В Польше мы обнаружили, что один из наших промоутеров солгал и не забронировал нам стыковочный рейс, поэтому нам пришлось нанять автомобиль, чтобы попасть из Польши на Украину. Вместо двухчасового перелета мы отправились в двенадцатичасовую поездку с двумя водителями, которые не знали ни слова по-английски. Когда мы пересекали в 5 утра украинскую границу, я видел труп, жертву мотоаварии. Мое сердце ушло в пятки.

Затем Ральф, мой приятель, который помог мне набрать команду, уволился в середине тура: «Чувак, я не знаю, сколько еще смогу это делать. Ты знаешь, что у меня есть студия с бесчисленными группами, которые хотят, чтобы я их продюсировал. Я люблю тебя, приятель, и я не хочу портить тебе жизнь, но я не думаю, что смогу остаться в группе после тура».

«Я понимаю, – сказал я ему. – Делай то, что должен». Я не могу его винить. В этот момент я и сам был готов завязать с музыкой.