Книга Дар скального тролля - Крис Райландер

В которой становится ясно, что гномы всегда останутся гномами

Ари появилась около полудня следующего дня, чтобы потусоваться с Камешком, пока я буду на дневном заседании Совета.

Я должен был присутствовать там по двум причинам:

1. Мне нужно было узнать, что Совет решит насчёт Камешка. Сможет ли Иган каким-то образом убедить их не запирать комнату тролля, чтобы он не чувствовал себя пленником, и таким образом помочь мне сдержать обещание?

2. Мне нужно было убедить Совет послать меня и небольшую армию в Новый Орлеан, чтобы спасти моего отца и спасти мир, не обязательно в таком порядке.

Хотя большинство заседаний были публичными и на них мог присутствовать любой желающий, однако далеко не каждому гному позволялось говорить перед Советом и старейшинами. Для этого существовали определённые процедуры: если вы хотели осветить новую тему, вам нужно было записаться на специальное заседание. Эти заседания проводились лишь раз в две недели.

Но, к счастью для меня, мой отец был не просто старейшиной, а легендарным старейшиной. К тому же мой хороший друг теперь член Совета. И у меня были гораздо более близкие отношения с Данмором, олдерменом Совета, чем у большинства гномов. Суть в том, что определённые связи способны помочь вам стать исключением из правил.

И вот я предстал перед Советом и старейшинами и выложил всё как есть. А именно – в красках объяснил (частично) то, что рассказал мне Камешек: в Новом Орлеане появилась новая фракция эльфов, собирающая армию. Они планируют что-то ужасное. И хотя мы не знаем точно, что это такое, Камешек уверен, что это принесёт смерть и разрушение всем нам. В заключение я попросил их послать небольшой отряд гномов (включая меня) в Новый Орлеан для расследования. В конце концов мне показалось, что я изложил свою точку зрения довольно хорошо. И я стоял там, ожидая шёпота паники, криков отчаяния и призывов к немедленным действиям.

– Ну и что? – сказал старейшина Дон Драконобрюх после того, как я закончил, нарушив молчание. – Эльфы всегда замышляют гнусные дела. Почему этот отчёт должен отличаться от всех остальных?

– От всех остальных? – растерянно спросил я.

– Да, ты же не думаешь, что это первая подобная история, которую мы услышали? – недоверчиво спросил старейшина Оодж (единственный член Совета – лепрекон).

– Я… ну… то есть… – замялся я. По правде говоря, я так и думал.

Смех разнёсся по всему актовому залу. Данмор быстро опустил свой огромный каменный молоток и призвал присутствующих к молчанию.

– Грег, – терпеливо объяснил Данмор. – Каждую неделю мы получаем десятки отчётов о различных эльфийских фракциях, которые, находясь во всех уголках мира, не замышляют ничего хорошего. Мы, конечно, делаем всё возможное, чтобы исследовать их все и принимая во внимание, но это сплошная лотерея. Если копнуть глубже, в большинстве отчётов говорится лишь о маленькой группе эльфов, замышляющих провернуть неэтичную аферу с хеджевым фондом или какую-то другую ерунду. Вряд ли это то, о чём нам стоит беспокоиться прямо сейчас, учитывая опасность, которую представляют все недавние наблюдения монстров.

Конечно, я мог бы рассказать им настоящую причину, по которой так отчаянно хотел поехать в Новый Орлеан: я подозревал, что ответ на вопрос, что случилось с моим отцом, получу именно там. Мне не терпелось схватить одного из эльфов и заставить его рассказать, что случилось с отцом, любыми средствами (это была идея Кровопийцы).

Может быть, вы сможете меня понять, если я расскажу вам всё, что Камешек сообщил мне накануне вечером, хотя информации было не так много, как я надеялся.

Когда Камешек был пленником в Новом Орлеане, у его сокамерника (как ни странно, эльфа, который по какой-то причине считался врагом фракции) после нескольких недель в плену развились почти те же симптомы безумия, что и моего отца. К сожалению, Камешек не знал, было ли это состояние обратимым, но он был уверен, что виноваты эльфы. Прежде чем сойти с ума, этот эльф-пленник рассказал, что его похитители дали ему какой-то яд, возможно, даже испытывали его на нем. Если слова тролля были правдой, то вывод очевиден: раз эти эльфы знали, как вызвать симптомы, они могли знать, как исправить это состояние. Конечно, мысль о том, что во главе этой фракции мог стоять Эдвин, тоже не очень-то препятствовала моему желанию отправиться на разведку.

Но всё это будет бессмысленно, если я не смогу убедить Совет всерьёз воспринять угрозу со стороны эльфов. Старейшины вряд ли сочтут, что излечение моего отца – достаточно острая необходимость, требующая выделения драгоценных, ограниченных ресурсов (то есть обученных солдат). И поэтому я решил продолжить давить на них разговорами о грандиозном плане эльфов в надежде, что этого будет достаточно, чтобы склонить их на свою сторону.

– Но Камешек утверждал, что планы эльфов сродни «всеобщему истреблению», – продолжил я уговоры. – Я хочу сказать, что это наверняка важнее всех остальных отчётов, которые вы получили. Это не какая-то финансовая пирамида, чтобы заработать деньги. Речь о масштабной войне!

– Видишь ли, в том-то и дело, – сказал старейшина Хеб Мечежар. – Ты передаёшь нам слова скального тролля. И – как бы это поточнее выразиться? – тролли дураки, Грег. Большие тупые твари, которых едва ли можно считать надёжными источниками предоставленных сведений.

– Но это неправда, – возразил я. – Камешек такой же умный, как вы или я.

Мои слова были встречены хором снисходительных смешков, оскорблённых вздохов и улюлюканья со стороны Совета и зрителей. Данмор только покачал головой с кривой, но всё же разочарованной усмешкой на лице.

Я не мог в это поверить. Мои худшие опасения подтвердились: большинство гномов были такими же невежественными и предвзятыми, как и их предки. Возможно, скромная, хотя и достойная восхищения, жизнь в Подземелье лишила гномов возможности освободиться от предубеждений. Не то чтобы я полагал, что человеческий мир был совершенен в этом, вовсе нет. Но, по крайней мере, многие люди старались стать лучше. А то, что я наблюдал сейчас, больше походило на всеобщее бессердечное отрицание важности Камешка для общества. Упрямое нежелание воспринимать факты, выходящие за пределы драгоценных священных текстов.

– Только потому, что тебе нравится этот… этот скальный тролль… – взял слово старейшина Дон Драконобрюх.

– Нет, – перебил я его. – Он говорит на пятнадцати языках. На скольких языках говорите вы, кроме изменённого древнего гномьего и современного английского?

Оодж, часто громкий и сердитый старейшина-лепрекон, громко фыркнул с другого конца стола.

– Это едва ли имеет значение, – сказал он. – Любого можно научить повторять слова. Вряд ли это свидетельствует о высоком интеллекте. Даже собаки могут выучить слова. Или «говорить» по команде. Ну правда…