И в первую очередь оно заключалось в маневренности. Единым слитным движением оставшихся целыми лап он развернул себя и все еще удерживаемое тело паладина так, что удар бастарда пришелся на грудную пластину Игора, срезав лишь тонкий слой мертвой плоти, пробив в чернильно-черном металле брешь и, вот удача, накрепко застряв в нем. Не собираясь дожидаться момента, когда эти двое разлепятся, Ганлин соскользнул со своего пленника и бросился вниз, туда, откуда за происходящим с удивленными лицами наблюдали Норт и сыновья.
Три взрывных стрелы он удачно избежал, еще две успешно заблокировал туман Усиления, а потом это уже было не важно. Ганлин наконец снова встретил своего единственного союзника. Ну, не совсем единственного, но единственный человек, которого можно было считать его сторонником, сейчас был беспомощен.
Веск держал Толью, несмотря на то что девушка за последний год показала большой прогресс, в силе с ним она пока что тягаться не могла и сейчас, как бы не пыталась вырваться, все попытки были обречены на провал. В конце концов девушка затихла и охотник чуть ослабил хватку, понадеявшись на ее благоразумие. Им нужно было оказаться отсюда как можно дальше, чтобы в случае опасности успеть убить себя и вернуться на алтарь возрождения, не попав в руки явно не слишком дружелюбно настроенного Диртаса.
Тот, между тем, только справился с собственным оружием, рассоединенный с доспехом паладином посредством могучего удара в солнечное сплетение от последнего. Игору, естественно, мягко говоря не понравилось, что его попытались проткнуть мечом, а потому, прежде чем вступить в создавшийся альянс против нежити, он в полной мере показал Диртасу все, что он думает о происходящем.
Стапятидесятилетний Воин явно не был в восторге от пары трещин в ребрах и сбитого напрочь дыхания, но сейчас точно было не время для долгих разборок, тем более что у него уже начинал подходить к концу воздух. Даже Воинам, способным с легкостью задерживать дыхание на полчаса или даже больше, в условиях такого активного боя долго держаться было сложно. А потому и эту перепалку Диртас решил отложить на потом. Сейчас нужно было разобраться с нежитью, которая явно обладала вполне ясным рассудком и потому вполне могла попытаться сбежать.
Наверное Ганлин и правда сбежал бы, вот только все сильнее и сильнее бурлящая внутри Зависть не давала ему этого сделать. Слишком заманчивыми были испускаемые людьми ауры. Но если убежать было для него невозможно, то вот перегруппироваться, объединившись с Лиоратом, было куда проще.
И тот факт, что вместе с демиличем сюда приплыли Норт и двое его сыновей его нисколько не смущал. Скорее наоборот, тремя источниками соблазна обещало стать меньше, к тому же подчиненные Храма Костей не должны были узнать о том что Лиорат помогает нежити. Что могли сделать против водной твари Солдаты, ни разу до сих пор не сражавшиеся в таких условиях и не обладающие никакой магией? Ответить можно легко и быстро: ничего. Никат и Немт погибли за считанные секунды, с разорванным горлом человеку жить невозможно, Норт, как более опытный и более сильный, продержался чуть дольше. Даже его рана была не смертельной, однако и он, оставляя за собой кровавый шлейф из разодранного бока, уже через несколько секунд начал погружаться на дно, потеряв сознание.
А затем бой возобновился, превратившись, однако, из напряженного противостояния в какой-то филиал театра абсурда. Лиорат, словно заправский объездчик мустангов, уцепился в загривок змееподобного монстра и в таком тандеме они устремились обратно вверх. Трое Воинов против явно не достигшей еще порога этой стадии твари и едва ли находящегося на стадии Солдата мага. Казалось бы, исход очевиден, однако недооценивать возможности демилича, пусть и растерявшего львиную долю своей силы не стоило.
Лиорат практиковался веками. В его распоряжении был едва ли не бесконечный арсенал приемов, уловок и заклинаний всех существующих магических школ кроме святой магии и того, что были доступно только колдунам в силу их уникальности. И снижение грубой мощи его чар ни коим образом не сказалось на их качестве.
Водовороты, визуальные искажения, локальное изменение плотности среды, появляющиеся из ниоткуда препятствия в виде камней, пузырей воздуха, засоряющего глаза песка и тому подобной мелочи… и ни один из приемов не повторялся больше двух-трех раз, так что привыкнуть и как-то приспособиться к происходящему было просто невозможно. Казалось что против охотницы, Диртаса и Игора восстало само подземное озеро, не давая ни нормально целиться, ни достаточно быстро двигаться, ни применять заклинания с достаточной точностью.
А Ганлин с организатором всего этого хаоса на спине, словно мистический зверь со своим всадником, напротив, чувствовал себя буквально словно рыба в воде, мало того что не страдая от трюков Лиората, так еще и поддерживаемый заклинаниями последнего.
Охотница, специализирующаяся на дальнем бое и поимке нежити в разного рода магически ловушки была практически бессильна: снаряды вели себя словно бешенные, сбивались с траекторий и взрывались совсем не вовремя, ловушки, которые она расставляла в пространстве вокруг себя по несколько десятков в минуту, также отказывались срабатывать нормально, иногда не только не замедляя нежить, но и мешая людям. Игор, и так не слишком поворотливый в своей броне, также был бесполезен по большому счету, единственного доступного ему заклинания широкого радиуса действия – святой ауры, не хватало даже на то чтобы сбить с Ганлина туман Усиления, не то чтобы как-то ему навредить. Диртас же, специализирующийся на скоростном ближнем бое, был единственным из троицы, чьи усилия давали хоть какие-то плоды: на теле Ганлина было заметно немало порезов от его клинка и той зеленой энергии, однако при этом и заклинаний Лиората на его шкуру приходилось в несколько раз больше.
Вот только и парочка мертвецов живым мало что могла сделать, к Диртасу или паладину приближаться было подобно смерти, а попытка атаковать охотницу неизбежно повлекла бы за собой попадание в одну из ее ловушек, причем точно куда более мощную, чем все остальные. Таким образом воцарился всемогущий пат. Ганлину и его всаднику даже сбежать было невозможно, если бы они попытались, то концентрация заклинаний Лиората в пространстве быстро бы упала и их противникам ничего бы не стоило их догнать.
Однако у нежити все-таки было одно неоспоримое преимущество. Им не нужно было дышать. У охотницы еще был при себе очень редкий амулет воздушного пузыря, создававший вокруг головы применившего область с жизненно важным газом, да и тот стараниями Лиората постоянно то рвался, то забивался песком или каким еще мусором, то наполнялся дымом, иногда просто настолько густым, что в нем нельзя было ничего разглядеть, а иногда и ядовитым, так что женщине приходилось срочно использовать амулеты-противоядия. А вот Диртасу и Игору приходилось полагаться исключительно на вместительность своих легких. И она постепенно подходила к концу. Пара минут активного сражения стоили куда больше двадцати минут расслабленного погружения, а они ведь еще до этого были под водой некоторое время в поисках своих целей.
Уже не раз и не два троица переглядывалась, недвусмысленно намекая друг другу на необходимость всплыть и глотнуть воздуха, однако каждый раз когда кто-то из троицы пытался это сделать, Ганлин, рискуя собственной шеей, бросался в самоубийственные атаки без малейшей надежды на успех, лишь бы помешать людям подняться на поверхность. Так или иначе, схватка, в начале неожиданно ушедшая на большую глубину, постепенно поднималась наверх, но с этим сделать было ничего нельзя. Единственным, чего Ганлин хотел добиться – это как можно сильнее задержать троицу, когда они все-таки всплывут для вдоха, чтобы получить шанс на воплощение своей задумки.
