«Весь мир – это вера, доверие и волшебная пыльца».
И то чувство, которое испытываешь, когда тайком забираешься в окно своей спальни после того, как один поцелуй превратился в десять, когда готов поклясться, что летал. И что твои ноги до самого утра не касались земли.
Д. Барри, «Питер Пэн», и таинственный автор заметок в книге «Питер Пэн» Две недели спустя я почувствовала, что достаточно знаю о eBay для того, чтобы разместить свои первые позиции, и нашла в себе мужество стащить свои первые товары. У мамы в четырех пластиковых ящиках было так много «Элизы Б.», что даже ей было не под силу каталогизировать все это так же серьезно, как остальные вещи. Но мне все же нужно было соблюдать осторожность. Мы с Марисоль придумали правила:
1. Выбирать то, что у мамы было в нескольких экземплярах.
2. Продавать не более трех-четырех предметов за раз.
3. Брать косметику, когда мама на работе, и держать все в моей комнате, куда мама никогда не заходила.
Также в мою жизнь вошли три новых пункта:
1. Мой любимый таинственный автор заметок в «Питере Пэне» – женщина.
2. Ее заметки – это что-то вроде дневника.
3. Уинстону совершенно точно надоел Эшер.
– Этот племянник Флита, черт бы его побрал, что, собирается каждый день разливать чай на мой винтажный сундук? – прошипел мой босс, когда Эшер проводил перерыв у нас в зоне отдыха уже примерно тринадцатый день подряд.
Я оторвала взгляд от своей книги и посмотрела на парня, который в тот момент быстро читал подержанный триллер Джеймса Паттерсона. Черные кроссовки чинно стояли на полу.
– На днях Эшер купил для своих кузенов три книжки с картинками. А на прошлой неделе – антологию поэзии для бабушки.
– Понятно, – ответил босс, тут же заметив, что за дверью, положив руку на бедро, ждет Тэсс. Сегодня она была в парике с темными кудрявыми волосами. – Черт, что там еще? – пробурчал Уинстон и решительно вышел.
Разговор Тэсс и Уинстона настолько заинтересовал Эшера, что он даже встал с кресла винного цвета и подошел к кассе, где стояла я. Сегодня на его потертых джинсах были пятна от краски и даже дыры, но не те дыры, за которые Марисоль выкладывала дополнительные деньги. На черной футболке когда-то был круглый логотип, но он уже почти полностью стерся.
– Что там у этих двоих происходит? – Он мотнул головой назад. – Я знаю, что они разведены, но уже не раз видел их на улице за то время, что работаю напротив. Они всегда так жестикулируют. Оживленно. – Густая, но ухоженная бровь взлетела вверх, и мой взгляд на мгновение дольше, чем следовало бы, задержался на неровном шраме прямо над ней.
Я прочистила горло:
– Они делят это здание, вот и все. Если Тэсс нужно поговорить с Уинстоном, она торчит перед входом, пока тот не заметит ее или пока я не скажу ему про нее. Уинстон так же расхаживает перед «Париками».
– А сообщение написать нельзя?
– Уинстон вообще не умеет ими пользоваться. И скорее увидишь, как по небу летят сельскохозяйственные животные, чем Тэсс ступит сюда хотя бы большим пальцем правой ноги. То же самое относится к Уинстону и «Парикам», – объяснила я, заметив, как помрачнело его лицо при слове «летят». Иногда я забывала, что у Эшера есть лицензия летчика.
– И что, покупатели этим пользуются? – Эшер пошевелил пальцем в монетнице «Желтого пера», монеты звякнули. Эшер прочитал надпись на разукрашенной табличке: «Нужна монетка – возьми монетку. Есть монетка – оставь монетку».
Так, теперь мы говорим про… монетки? Интересно, думала я, не свойственна ли рассеянность внимания тем, кто страдает от ПКС, или это просто попытки Эшера вести непринужденную беседу. По крайней мере, в последнее время он кажется более уравновешенным.
– Конечно, – сказала я. – Если у покупателя не хватает монетки, я добавляю.
– А разве Уинстон, которого мне довелось узнать, не требует, чтобы ты каждую полученную монетку копила?
«Желтое перо» хранило миллиард слов, но именно это ударом огромного колокола отозвалось у меня в груди. Копить.
– Это была моя идея. Уинстон, скорее всего, даже ничего не заметил.
Протянув руку, Эшер тронул мой новый-старый экземпляр «Питера Пэна».
– Ты все время это читаешь, когда нет покупателей.
Снова меняет тему. Я придвинула книгу к себе, на случай, если ему вздумается ее открыть.
– Это одна из самых любимых. Я ее постоянно перечитываю. – Строго говоря, это уже не было враньем.
– Но книжка-то детская. А я слышал, как ты с покупателями про серьезную литературу говоришь. И это было круто. Вот я и удивился.
– Зря ты так про книжки для средней школы. В них часто поднимаются самые сложные темы в простой форме. – Я взяла книгу и потрясла ею перед его лицом. – Можешь сам в этом убедиться. Нет, серьезно. В ней меньше двухсот страниц. Ты со своим скорочтением наверняка ее минут за тридцать осилишь.
