Райан только поднял брови, а потом повернулся ко мне и виновато посмотрел на меня.
Я покачала головой.
– Поверь, это для меня такая мелочь. Меня все это не волнует.
Он ответил мне слабой улыбкой, но я знала, что он мне не поверил.
А должен был поверить. Я предпочитала это внимание ко мне как к его девушке тому вниманию, которое было обращено на меня как на сестру Уиллоу. Хотя они не были знакомы с ней. Для них она была лишь девушкой, которая покончила с собой.
Хотя они могли и этого не знать. Здравый смысл подсказывал мне, что эта новость уже должна была достичь их ушей, но Райан твердо уверял меня, что ни он, ни его друзья ничего никому не говорили. Так что я все еще ждала, что в один прекрасный день Эрин скажет что-нибудь гнусное об этом, и я приготовилась мотать свой первый срок.
Не то чтобы я что-то планировала или на что-то надеялась. Но я должна была трезво смотреть на вещи. Мне, возможно, придется как следует врезать ей.
Мучительная боль пронзила меня в тот момент. Мне не хватало Уиллоу гораздо сильнее, чем я могла предположить. Я чуть не споткнулась. Мне казалось, что меня поджаривают в аду. Я заставила себя с силой выдохнуть, а потом сделала глубокий вдох и вскинула голову. Мне казалось, что мне на шею навалился мешок с цементом и что я шла по разломанному асфальту.
Один шаг. Второй. Третий.
Боль не отпускала меня, но она не была невыносимой.
Четыре, пять, шесть, и я не чувствовала себя так, будто ослепла.
– Ты в порядке? – Райан повернул голову и посмотрел на меня.
Он заметил. Конечно, заметил.
Я усилием воли заставила себя кивнуть, и это далось мне нелегко. Я откашлялась.
– Я должна зайти в учительскую, отнести документы и все такое прочее.
– Ты уверена, что с тобой все в порядке?
На это у меня не было подходящего ответа. Я не знала, когда со мной все будет в порядке, так что проигнорировала его вопрос.
– Встретимся позже.
– О’кей.
Я пошла по коридору, чувствуя, как он смотрит мне вслед. Я не переставала ощущать на себе его взгляд, пока не свернула за угол и не остановилась возле учительской.
Интерес ко мне со стороны окружающих пропал, и это означало, что слухи в школе распространялись не так быстро, как я ожидала. Подходя к учительской, я увидела стоявшую неподалеку Кору. Когда я приблизилась к ней, она отошла от стены, крепче прижав к себе учебник и тетрадь.
Она опустила глаза, но потом расправила плечи и, решительно вздернув подбородок, снова посмотрела на меня.
Она показалась мне похожей на раненую птицу. Я была орлом, оторвавшим у нее крыло. Но по какой-то идиотской причине она хотела подружиться с орлом. Нет, постойте – орлом был Райан. А я в этом сценарии была грифом.
– Привет.
Я остановилась, кивнув ей в знак приветствия.
Она сняла невидимую нитку со своей рубашки и выпалила:
– Я знаю, что Райану ты нравишься, и я прошу извинить меня за вмешательство, но я хочу дружить с тобой, если ты не против. – Она покраснела и замолчала. Разглаживая рубашку, она спросила: – Ты не против?
– Нет. – Я не испытывала к ней враждебности. В любом случае это она должна была невзлюбить меня. – Я только рада. Спасибо.
Дверь учительской открылась, и я отступила на шаг, пропуская вышедших из нее школьников. Потом я вошла в комнату, и Кора последовала за мной. В учительской бурлила жизнь. Учителя входили и выходили, а три женщины сидели за столами. Одна из них, с измученным лицом, помахала мне.
– Ваше имя?
Я назвала себя, а потом протянула ей документы, которые мама этим утром оставила для меня на столешнице.
– О тебе уже говорят, – пробормотала Кора.
Женщина прервала ее, спросив:
– Маккензи Малколм?
– Да.
Она снова стала что-то печатать на компьютере.
Я взглянула на Кору, которая подошла ближе к нам, оглядываясь через плечо. Я увидела двух девушек, которые встали в очередь за нами. Они разглядывали нас и переговаривались. Я лишь надеялась, что сплетни обо мне касались только моих отношений с Райаном. С этим я могла справиться.
Девушки показались мне смутно знакомыми. У одной были рыжие волосы, распущенные по плечам. У другой волосы были темными, но прическа такой же. Розовые свитера. Синие джинсы. И блестки. Они, казалось, все щедро посыпались пудрой с блестками.
– Они пользуются успехом? – спросила я Кору.
– Это подруги Эрин.
А-а-а. Значит, они были на вечеринке у Дженсенов в субботу.
– О’кей, мисс Малколм. – Женщина повернулась к принтеру, стоявшему позади нее, а потом протянула мне бумаги. – Вот ваше расписание, номер шкафчика и код замка. Вам придется зайти к медсестре. Она даст вам форму, которую ваши родители должны будут подписать. Это разрешение давать вам болеутоляющие или пластыри или что-нибудь еще в этом роде. – Она нацепила на лицо доброжелательную улыбку, которую, может быть, надевала на лицо уже раз двадцать за это утро. – А ваша сестра тоже пришла в школу?
Кора ахнула.
Она ничего не знала…
Женщина замерла, увидев мою реакцию и реакцию Коры. Она о чем-то задумалась, и я видела – она не понимает, что происходит. Она откашлялась и, когда снова заговорила, в ее тоне зазвучали властные и немного снисходительные нотки, словно мы напрасно тратили ее время.
– Ваша сестра, Уиллоу Малколм? Если она сегодня отсутствует, нам понадобятся ее документы. Я получила документы только на вас, моя дорогая.
Я не могла произнести это. Слова застряли у меня в горле, и я шикнула на Кору прежде, чем она успела открыть рот. Я схватила чистый лист бумаги, лежавший на столе. Пальцы слушались меня с трудом.
«Она умерла 29 июня, – написала я. – Она не придет».
Я сложила лист бумаги пополам, а потом еще раз пополам.
Протянув его женщине, я схватила свои вещи и поспешно направилась к двери. Я не хотела оказаться рядом с ней, когда она прочитает мою записку.
Но мне не повезло.
Я услышала, как она охнула, еще до того, как дверь закрылась за мной.
– Должно быть, у нее были устаревшие сведения. Или из твоей прежней школы прислали устаревшие сведения. Не знаю. – Кора шла рядом со мной, крепко прижимая к груди учебники.
Я шла как слепая, понятия не имея, куда направляюсь, и мне потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя.
Шкафчик. Мне нужно было найти свой шкафчик.
Взглянув на номер, я осознала, что иду не по тому коридору. Мне нужно было вернуться и пройти мимо учительской, но ничто не заставило бы меня сделать это.
