— Вы меня любите? — Я порадовалась, что сижу, а не стою.
Определенно, это ночь сумасшествий.
— Да, как дочь моего лучшего друга, не больше, — он усмехнулся и отдал обе бумаги в мои руки.
От этих слов мне точно стало легче.
— А эти бумаги действительны? — Мое сомнение никуда не делось. Это что за свадьба на дому? А с другой стороны, я даже читала про подобное в каком-то франкском романе, где командующий войском поженил своего подчиненного с его невестой перед боем.
— Действительнее не бывает. А главное взгляни, — он пальцем ткнул во вторую бумагу.
Я развернула глянцевый листок. Где прописано, что наш брак по желанию обеих сторон и ввиду отбытия мужа, расторгается, но только исключительно в силу его скоротечности. И мой бывший муж не против, если я при разводе оставлю фамилию 'Хадерсон'.
— Но разве так можно?
— А кто сказал, что нет? Ведь это светский брак, — Якоб Хадерсон с важным видом вручил мне обе бумаги и тут же довольный отправился в свою спальню.
Спустя сутки полковник уехал, пообещав писать письма на адрес прислуги, но понятно, что адресованы они будут исключительно мне. Предлагать свои драгоценности в очередной раз не стала, не хотелось задевать этого человека, ведь он итак переживал, что в такой момент оставляет меня одну.
А я не одна, со мной моя Марфа, следившая за мной как старшая сестра, как настоящая верная служанка.
Дни сливались в однообразные моменты, и уже трудно было отличить утро одного дня от другого. Пришла пара успокоительных весточек от Хадерсона, сообщавших, что уже прибыли на границу, где в настоящее время идут не очень активные действия Перестрелка для солдат пока выглядит скорее развлечением, нежели серьёзным делом, но напряжение так и витало в воздухе, в любой момент, грозя перейти в нечто более серьёзное.
— Барышня, Ярослава, вы бы кофе-то пить перестали.
— Отчего же? — Удивилась я, так как слугам не полагалось встревать в подобное, а Марфа свои обязанности знала хорошо.
— Дитю вредно, да и нервы могут расшататься.
— Если только расшататься, — проворчала я и с тоской взглянула на любимый напиток. Действительно, не стоит его пить ежедневно, буду только по воскресным дням. — Эх, тогда неси рейнского, что ли… — произнесла я, с удовольствием наблюдая за округлившимися глазами девушки, — да нет, шучу, конечно. Налей тогда мне молочка.
— Тепленького? — Просияла верная служанка, — с печеньицем?
— С печеньицем, — подтвердила я, прислушавшись к себе.
Кажется, мысль о теплом молоке нам с малышом была больше по душе, нежели кофе. Живота ещё не было видно, да и ничего такого не ощущалось, но я-то знала, что внутри меня растет жизнь, поэтому мой малыш довольно часто был молчаливым собеседником.
— Марфуша, у тебя есть свободное время? — Произнесла я, после того, как мой завтрак завершился, а в животе расплылось приятное тепло. Кажется, многие ощущения я теперь выдумываю, относи их исключительно на счёт беременности, но мне нравится.
— Конечно, есть, барышня, — раскрасневшаяся служанка заулыбалась, глядя на выпитое молоко и пустую тарелочку из-под печенья.
У неё тут, в принципе, было много свободного времени, но она не отлынивала, а помогала, как могла. Из прислуги вообще постоянно в доме проживала семейная пара- кухарка и её муж(истопник, он же садовник и специалист по мелкому ремонту), а также их дочь, румяная Нелли, которая следила за чистотой в доме. Жила тут ещё и экономка Рени, она считалась как бы старшей над всеми. При необходимости нанимала дополнительно работников, но это было столь редко, что лично я никогда посторонних и не видела. Эти четыре человека и мы с Марфой составляли теперь жителей дома Хадерсона.
Мы быстро собрались, сказались экономке (отчего-то не хотелось игнорировать эту молчаливую женщину, во всём старавшуюся угодить мне) и отправились прогуляться по ближайшим лавкам. Уж так повелось, что в те редкие случаи, когда я выходила из дома (всё чаще в хмурые дни или ближе к вечеру, чтобы ненароком не встретиться со знакомыми или бывшими подругами), то обязательно брала с собой документы. Зачем, почему? Мне это и самой непонятно, но только в последнее время предусмотрительность жизнь спасала, не говоря о собственном достоинстве. Наверное, я излишне труслива, склонна к надуманным страхам, но те драгоценности, что удалось взять из нашего особняка, тоже взяла с собой, запихнув в особый карман. Знаю, что напрасно, что нет повода для паники, а люди в доме абсолютно благожелательны и надёжны. Но так я чувствовала себя увереннее, словно не цепочки с браслетом лежали в кармашке, а защитные амулеты, переданные когда-то для меня мамой.
Вот и в этот раз мы зашли в ближайшую лавку, торговавшую незатейливыми тканями, прицениваясь, сколько нужно взять разных отрезов, чтобы сшить малышу приличную одежку хотя бы на первое время, чтобы были пелёнки, в которых не стыдно было показаться доктору. На домашние нужды используем старые простыни, но ведь нужно было бы иметь и хорошие вещи.
Странно, но до этого времени я и не задумывалась об этом детском приданном. В первые дни, когда я поняла, что беременная, то представляла себе красивую детскую комнату, наполненную светом и лёгкими тканями с всевозможными кружевами и вышивкой. Но реальность оказалась слишком далёкой от мечты и наивных женских видений. Можно было понаглеть и использовать средства полковника, как он это регулярно предлагал, но я пока отказалась. Хотелось посмотреть, что я сама смогу сделать. Да и купить что-то на свои деньги гораздо приятнее, чем постоянно зависеть, пусть Хадерсона это не обременяет (как он всегда говорил).
У скупщика мне удалось продать кольцо, что подарил мне папа, правда гораздо дешевле его стоимости, но по-другому никак бы и не получилось. Закладывать вещи в ломбарде гораздо невыгоднее, а, значит, я просто радовалась собственной наличности. Единственным табу для меня было продавать мамины украшения, почти все из них были подарены папой.
Прикупив три разных ситцевых отреза, один шелковый, несколько аршин кружевных лент, цветные нитки, мы довольные и раскрасневшиеся вышли из лавки, радуясь этим нехитрым покупкам. Хмурый день нисколько не портил настроения, ведь впервые за несколько дней удалось вот так, свободно выйти и прогуляться.
— Может, в чайную заглянем? — Предложила я Марфе.
Распивать чаи со своими слугами было непринято, но в этой чайной господ было по минимуму, да и рангом они были гораздо ниже прежней меня, а до остального мне попросту не было дела. Я и раньше с самого детства частенько пила чай с блинами на кухне вместе с Марфушей, так почему бы именно теперь воротить нос?
Если честно, то я даже скучала без привычных прогулок по городскому саду, без катания там же на лодочках в большом пруду, что сдавались напрокат. Без посиделок с подругами у мадам Шоко за чашечкой горячего шоколада. Не скажу, что это были жизненно важные потребности, вовсе нет. Но они столько лет были частью моей жизни, что просто так лишиться их было грустно.
