– Ссудили, Карл? Я думала, они их тебе давали. – Он не ответил и продолжил читать письмо:
«Я прилагаю список того, что ты нам должен. И если ты хочешь оставить себе часы, которые мама подарила тебе на Рождество, то должен внести за них последние два взноса.
Очень плохо, что ты вынужден будешь уйти из университета после того, как так долго там проучился».
– Но, Карл, ты же не писал им, что собираешься уйти с факультета, не так ли?
– Нет, нет! – ответил он нетерпеливо.
Карл смотрел на список. Его долг составлял четыреста пятьдесят долларов. На чеке ювелира было указано, что осталось внести два взноса за часы – по два доллара каждый. Усевшись, он провел ладонью по лбу.
– У меня еще есть пятьдесят долларов в банке, Карл. Мы немедленно пошлем их ей.
– Помолчи немного, Анни. Просто ничего не говори. Дай мне все обдумать.
– Хорошо.
Анни прошла через холл в ванную, чтобы Карл мог побыть один. Когда она вернулась, он расхаживал по комнате, глубоко затягиваясь сигаретой. На лбу у него резко обозначилась вертикальная морщинка. Она не замечала ее раньше.
– Есть только один выход, Анни.
– Карл, я не позволю тебе бросить учебу…
Он положил руки ей на плечи:
– Я не собираюсь бросать учебу. И ты не отдашь свои пятьдесят долларов.
– Я подыщу какую-нибудь…
– И ты не подыщешь место, где нужно выполнять работу по дому. Я собираюсь дать маме расписку в том, что выплачу свой долг в течение пяти лет, с процентами. Шесть процентов.
– Но как же мы сможем выплатить…
– Я начну выплачивать через год после окончания университета.
– Но она может рассердиться. О, Карл, а если она подаст на нас в суд?
– Не подаст. Перестань беспокоиться и предоставь все мне. – Он сел и начал набрасывать расписку.
На следующий день они вместе отправились в город. Стенографистка в отеле напечатала его расписку и заверила их подписи. Карлу пришлось попросить у Анни пятьдесят центов, чтобы заплатить стенографистке. Он послал расписку матери заказным письмом. Анни вспомнила о переводе на десять долларов, который уничтожила. Она хотела снять эти деньги со своего счета в банке и послать матери Карла, но он включил их в расписку. Карл заложил свои часы за семь долларов и послал ювелиру перевод на четыре доллара. Он попросил прислать чек, удостоверяющий, что за часы уплачено полностью.
– Чертовы часы! Теперь за них уплачено полностью, – сказал он. – Если я когда-нибудь поймаю тебя на том, что ты покупаешь что-нибудь в рассрочку… Это смешно: расплатившись за часы, я остался без них! Как тебе это?
– Я скажу тебе еще более смешную вещь. Мы женаты меньше месяца – а у нас уже долг свыше четырехсот долларов! Как тебе это?
– Ну и черт с ним! – воскликнул Карл.
– Черт с ним, – согласилась Анни.
Они позавтракали в том ресторане, где у них был свадебный ланч. На этот раз они сделали заказ на пятьдесят центов. После ланча Карл повел Анни в университетский магазин, чтобы купить ей шерстяной шарф. Он был сделан из мягкой шерсти цветов университета и стоил полтора доллара.
Продавец показал Анни, как его следует носить: нужно обернуть вокруг шеи, и один конец должен свешиваться на спину, а второй – спереди. Показал также, как из шарфа можно сделать капюшон. Он устроил целое шоу. Пригладив ей волосы под капюшоном, продавец сказал в заключение «Готово!» и потрепал Анни по щеке.
– Довольно, – вмешался Карл.
Он уплатил продавцу и вышел из магазина.
Анни ткнула Карла локтем под ребра и спросила:
– Ревнуешь?
– С чего ты взяла?
– Я же вижу.
– Глупости.
Она пропела несколько тактов песенки, причем не в той тональности:
Я к красивым цветам ревную: Ты ведь даришь им поцелуи!
– Тебе непременно нужно петь на улице? – осведомился он.
– Да!
– Тогда пой громко и чисто.
– О, Карл! – Она сжала его руку. – Я так рада, что ты у меня есть.
– Ах ты глупая малышка! – Он улыбнулся ей.
И многие люди постарше, проходившие мимо, вздохнули и улыбнулись. «Как чудесно быть молодыми и не иметь никаких забот!» – подумали эти прохожие.
Четвертая неделя их брака началась не очень хорошо. Подошло время беседы с деканом, но, когда Карл уже собрался с духом перед этим испытанием, декан отменил встречу. Он отложил ее на две недели. Карл встревожился: в чем дело? Неужели мать написала декану, обвиняя в том, что он не воспрепятствовал этому браку? Может быть, декан сейчас медлит, принимая решение об исключении Карла?
