Ее пальцы осторожно скользнули по его щеке. Потом с уверенностью остановились на маленькой ямочке у основания подбородка. Когда Кенна провела рукой вверх, едва касаясь его губ, его рот приоткрылся, и она почувствовала, как кончик его языка скользнул по подушечкам ее пальцев. Его глаза, ищущие и всезнающие, заглядывали, казалось, ей в душу. Кенна попыталась спрятать страх, потому что не понимала, чего же именно она боится, но страх победил, и она отдернула руку.
Рис снова поймал ее руку в свою и прижал к груди над отчаянно бьющимся сердцем.
— У тебя никого не было?
— Нет.
Рис знал, что она невинна, но ведь за эти годы наверняка какой-нибудь пылкий ухажер осмелился поцеловать ее в щеку.
— Почему ты отказалась провести сезон в Лондоне? — Пальцы Кенны сжались в кулак.
— А зачем? Если бы случилось невероятное и кто-нибудь сделал мне предложение, я была бы обязана отказать ему. Я никогда не смогу выйти замуж, — просто сказала она.
Риса смутили слова Кенны. Она явно говорила искренне.
— Не понимаю. Кто удерживает тебя от замужества? Ник или Викторина…
Она покачала головой:
— Нет. Это не имеет к ним никакого отношения. Разве ты не видишь? Это из-за ночных кошмаров. — Кенна улыбнулась, пытаясь говорить спокойно. — Я незавидный компаньон в постели.
— Ох Кенна, — вздохнул Рис. Когда она будет больше доверять ему, он выспросит об этих кошмарах, но не сейчас. Он откинулся на спинку дивана и притянул Кенну к себе. Она подчинилась не протестуя и, когда он взял плащ, чтобы прикрыть их обоих, немного грустно рассмеялась:
— Я же сказала тебе, что замерзнешь.
— Да неужели? — весело спросил Рис. — Ты по-прежнему считаешь, что всегда права?
— Почти всегда.
Рис ненадолго задумался.
— Сомневаюсь, — сказал он наконец. — По крайней мере в отношении замужества. Если бы ты захотела, то была бы завалена предложениями руки и сердца. — Он не стал упоминать, что этого боялся больше всего на свете, пока воевал на Пиренейском полуострове.
— Ты все еще обожаешь дразнить меня.
— Да, но сейчас я говорю правду. — Кенна прижалась лбом к плечу Риса.
— У меня есть зеркало, — сказала она, будто это все объясняло.
— Не думаю, что мы видим в нем одно и то же.
— Я слишком высокая.
— Не для меня.
— Мои волосы длинные не по моде.
— Кого волнует мода?
— Я вижу, что бесполезно перечислять остальные мои недостатки.
— Это точно. — Он слегка сжал ее руку. — Ты любила кого-нибудь, Кенна?
Застигнутая врасплох, она ответила, не подумав:
— Однажды, но это было давным-давно.
Рис застыл. Он был так уверен, что она никого не любила, за исключением отца, брата и, возможно, его самого.
— Что же случилось?
— Он уехал, — медленно сказала Кенна, — и не узнал о моих чувствах, если вообще это можно было назвать любовью.
— Кто это? — Душу Риса затопила ревность.
Кенна поднялась, и он не стал ее удерживать. Внезапно туман в голове куда-то пропал, и она почувствовала, как к ней возвращается способность трезво мыслить.
— Это не твое дело, Рис. Я плохо знала того человека, а он мне никогда ничего не обещал.
Рис смотрел, как она чуть дрожащими руками застегивает пуговицы жакета.
— Он обидел тебя?
Кенна никогда не считала Риса тупым, но сейчас он явно не догадывался, о ком идет речь. Да это и к лучшему.
— Да, — как-то сразу поникнув, ответила она и отвернулась, ожидая, пока Рис наденет плащ.
Он стал у нее за спиной и положил ей на плечи свои руки.
— Я хочу, чтобы ты знала, почему я прошлой ночью попросил тебя уйти. — Она замерла. — Я больше не мог доверять себе и легко мог тебя скомпрометировать.
— А что, если я была не против? — спросила Кенна. — Впрочем, не беспокойся, Рис, я не хочу попадать в двусмысленную ситуацию. Я ничего не скажу Нику о прошлой ночи или сегодняшнем утре.
— Я имел в виду совсем другое.
— А я имела в виду именно это, — твердо сказала Кенна. Она высвободилась и пошла к двери: — Не знаю, как я позволила тебе обвести себя вокруг пальца, но этого больше не повторится. Держись от меня подальше, Рис. Если ты хочешь скоротать время, компрометируя кого-нибудь, попробуй Викторину. Ее чувства к тебе вряд ли претерпели такое уж сильное изменение. — Выпустив эту прощальную стрелу, Кенна выбежала из летнего домика.
Рис подошел к окну и смотрел, как она с гордо поднятой головой идет по двору. Что она имела в виду, говоря о Викторине? Какую глупость она вбила себе в голову на этот раз? Рис подождал, пока Кенна не скрылась в одной из боковых дверей особняка, а потом сам вернулся в дом. Он даже не стал спрашивать разрешения поприсутствовать при встрече Кенны с представителями власти. Рис знал, что она расценит это как вмешательство в свои дела, поэтому лишь коротко побеседовал с Мак-Налти и Уилвером перед их уходом. Как он и ожидал, они ничего не выяснили о личности убийцы. Затем Рис разыскал Ника.
— Я должен с тобой поговорить, — сказал он твердо, закрывая за собой дверь кабинета. — Кажется, я нашел способ обеспечить безопасность Кенны.
Двадцать минут спустя Рис вышел из комнаты, оставив смущенного и разъяренного друга одного. Размашистым шагом он за несколько минут добрался до конюшни, где приказал молоденькому конюху оседлать его жеребца.
Кенна стояла у окна в своей комнате и рассеянно смотрела на Риса, понуро сидящего в седле. Внезапно ее пронзил страх. Похоже, что этот дьявольский жеребец Хиггинс, а не его хозяин ведет скачку. Она никогда еще не видела Риса таким рассеянным. У нее перехватило дыхание. Но тут Рис резко развернул Хиггинса и, поднимая за собой фонтанчики снега и грязи, поскакал к воротам Даннелли, Кенна следила за ним, пока он не скрылся за поворотом дороги в город, и только потом спустилась вниз, чтобы узнать причину поспешного отъезда Риса.
Николас налил себе бренди и одним глотком проглотил содержимое бокала. Он поморщился, когда напиток обжег горло, но решительно наполнил бокал еще раз.
— Неужели тебе обязательно пить, Николас? — тихо спросила Викторина. — Это вряд ли поможет решить твои проблемы. Расскажи, что произошло между тобой и Рисом. Он чуть не сбил меня с ног — так торопился убраться подальше.
— Он сделал тебе больно? — Взяв бокал, Ник сел за стол и опустил локти на его полированную поверхность. — Если только он…
— Нет. — Викторина легонько взмахнула тонкой рукой. — Почему ты пьешь бренди в середине дня?
— Он сделал предложение.
— Предложение?
