я знаю и другую народную мудрость:
«Под лежащий камень вода не течёт».
Поэтому двигаться надо, двигаться!
Моим принципом было всегда:
«Делай как считаешь должно и пусть получится то, что получится».
Эпилог к первой части.
Генри Форд:
«Думать – самая трудная работа; вот, вероятно, почему этим занимаются столь не многие».
Франклин Рузвельт, 32-й президент США:
«Прошу вас судить о мне по тем врагам, которых я приобрёл за время своего президентства».
Аномально морозный январь сменился таким же аномально снежным февралём, что ни день – снегопад, не видно не зги. Авиация улетела (но чаще в разобранном виде уехала на поездах) учиться летать в солнечный Туркменистан, «рождённые ползать» остались и продолжали страдать от «генерала Зимы» - в тот год вопреки всякой логике, игравшего на стороне вероятного противника.
Сегодня под вечер сильно вьюжило и, разложенный во дворе «Краснознаменной ордена Ленина военной академии имени М.В. Фрунзе» костёр, всё никак не хотел разгораться без керосина. Наконец им плеснули из ведра, поднесли разожжённый в помещении факел и коптя жирным дымом, тот начал мал-помалу разгораться…
Если ликвидацией прочих «академий» я руководил так сказать «дистанционно», то этого события пропустить никак не мог и присутствовал лично. Тем более что товаричччи сперва не поняли что с ними серьёзно и принялись по русской военно-национальной привычке волынить, надеясь что вскоре всё «рассосётся»…
Не рассосалось!
Бонч-Бруевич старший с двумя «сатрапами» - Коневым и Ерёменко и, с группой бойцов и командиров «Полка специального назначения» (Кремлёвского полка охраны) – занимались разгромом этого гнездовища «драгомировщины» внутри здания…
Я же контролировал «процесс» снаружи.
- Есть в этом мире три вещи – на которые можно смотреть вечно: танцующая женщина, идущий под парусами корабль и горящие в костре книги… Согласны, Лев Захарович?
Тот несколько промедлив, ответил довольно двусмысленно:
- Если, конечно, горят не свои книги.
Но я его почти не слышал.
Стоя по ветру, длинной палкой как кочергой - задумчиво шурудил в кострище, помогая огню захватывать всё новые и новые позиции…
Не знаю для кого как, а для меня горящие в костре книги – это нечто сакральное, олицетворяющее смену исторических вех и гарантии, что возврата к прошлому не будет. Наверное, точно также себя чувствовали первые мусульмане, сжигающие Александрийскую библиотеку. Теперь, даже если я промо завтра умру и не совершу ничего более полезного - обо мне будут помнить вечно, как об Александре Двурогом – разрубившим Гордиев узел или об Юлии Цезаре – перешедшим Рубикон…
Вдруг, меня резким рывком спустило с сияющих небес на грешную землю:
«Чёрт, дьявол, сатана! Я же не Сталин!».
***
Настроение резко упало, но не на долго.
- Разрешите доложить, товарищ Сталин? - послышалось за спиной.
- Докладывайте.
Вышедший слева курсант или преподаватель, так сразу не поймёшь, сперва положил кипу книг на утоптанный снег, затем по одному томику стал подкидывать их в костёр.
Заметив звёзды в петлицах, я приказал:
- Представьтесь, товарищ генерал-майор!
Тот резко выпрямившись и чётко поднеся ладонь к шапке-ушанке со звездой:
- Генерал-майор Антонов!
«Антонов, Антонов… Нет, не помню такого генерала».
Задаю наводящие:
- Занимаемая должность в Академии?
- Преподаватель тактики.
- «Преподаватель тактики»…?
В душе я лишь ехидно усмехнулся, а вслух с крайне-показным уважением:
- …Здорово! Поди и учёное звание имеете?
- Так точно, товарищ Сталин! 11 февраля прошлого года, решением Высшей аттестационной комиссии мне было присвоено учёное звание «доцент».
Тотчас возникли ассоциации из ещё не вышедшей на экраны гениальной кинокомедии «Джентльмены удачи»:
« - Доцент! А он не ложится.
- Пасть порву!
- Слышь? Пасть порвёт!
- Тьфу!!!».
С трудом сдержав себя чтоб не расхохотаться, чуть ли не шёпотом:
- «Доцент»? Так Вы поди и диссертацию защитили? Не похвалитесь часом на какие темы?
Тот, явно бахвалясь, хотя и тщательно скрывая это:
- Даже две диссертации, товарищ Сталин. «Тактика немецкой армии в наступлении» и «Эволюция тактического применения танковых войск на опыте войны в Испании».
Уже чуть конкретно не рухнув на снег от разбирающего меня хохота, всё же поборол себя, и:
- Новое назначение уже известно?
Тот, без особого энтузиазма:
- Командир противотанковой бригады формируемой в Кобрине… Это немного восточнее Бреста.
«Это там, где в «реальной истории» прошёл Гудериан со своей 2-й танковой группой. Ну, что ж… Прощай Родина!».
Веселье вмиг куда-то улетучилось и, сперва сняв, потом водрузив на место шапку - протянув свою и крепко пожав его руку, я сказал глядя прямо в глаза:
- Удачи, генерал! И этой осенью жду от вас диссертации на тему: «Тактика противотанковой обороны войск на опыте…». Ещё раз удачи!
Впрочем кое-что из опыта Великой Отечественной Войны я подкину из «послезнания». Надеюсь поможет выжить и причём - не одному генерал-майору Антонову, а очень многим бойцам и командирам.
Чтоб у товарищей командиров не шибко пал боевой дух и было поменьше поползновений устроить какой-нибудь военный путч (бережённого Маркс бережёт!), что генштабистам, что вот этим «академикам» - было объявлено, что всё это временно… Что типа наберутся они опыта в войсках и обратно преподавать и мастырить диссертации. Даже московские квартиры были оставлены за ними, с условием что семьи из них – ни ногой: участковый проверять день-через день будет. А то подобно жёнам декабристов, попрутся их «вторые половины» вслед за ними на границу и 22 июня - будет не отпор врагу, а эвакуация семей.
А так и было!
Некоторые командиры для этого даже танки использовали и, я их вполне понимаю: Родина – понятие довольно абстрактное… А собственная баба – которую кажную ночь щщщупаешь – явление чисто конкретно-реальное и, часто со сковородником в руке и острыми каблуками на ножках.
Ну а там война и про все договорённости и обещания можно смело забыть по причине форс-мажора. Генеральный штаб Вооружённых сил СССР и всякие там «академии» при нём – никогда не будут восстановлены в таком виде, какими они были на момент моего вселения в товарища Сталина.
Мимо костра шли и шли учащиеся и преподаватели «Краснознаменной ордена Ленина военной академии имени М.В. Фрунзе» и, почти каждый из них вносил в него свой «вклад». Шурудя своей импровизированной кочергой, я мог прочесть названия некоторых книг, приговорённых к «аутодафе»: «Драгомиров М.И. Учебник тактики. 1872 год»… Но чаще попадались переработанные уже Михаилом Дмитриевичем Бонч-Бруевичем версии, изданные в 1910—1911 годах или уже в советское время.
Не мог не подумать про
