Учился бы в вольнём море щукой ходить, Учился бы по поднебесью птицею летать, Учился бы по полю лютым зверем рыскати.
Таковы были вожди словен (и не их одних) — в песенном идеале. Внешний блеск и физическая мощь для них равнялись личному уму и благородству, и считались необходимыми для обретения сверхъестественной силы. Здесь — корень стремления знати славянских племен к обладанию различными «престижными» редкостями.
Итак, в идеале вождь обладал и умом, и вежеством. Но если ему «не покорялись» — то ум и вежество, как в сказании о Волхе, обращались против непокорных. Существенно здесь то, что Волх имел полное право «пожирать» и «топить» непокорных. Это не умаляло, а подтверждало его божественное достоинство. Это словенская версия общего процесса, происходившего в славянском мире. Христианин Инго лишал родовых господ своей трапезы. Пржемысл у границ христианского мира грозил посланцам племени «железной метлой». Язычник Волх — «пожирал» и «топил» своих врагов, буквально или фигурально. Княжеская власть усиливалась повсеместно, и нет оснований полагать, что у пришедших с юга словен это происходило медленнее.
Показатель происходящего — и строительство первой племенной столицы, града Любши. Возведен он был на месте финского поселения, уже защищенного земляным валом и тыном, на мысу над Волховом, по течению слева. Град занимал площадь немногим менее 2000 м2. Защищал его вал — 70 м в длину, 18 в ширину, не менее 2,2 в высоту. Строили вал в согласии с принесенной из славянской Южной Прибалтики техникой. В основе вала — «панцирная кладка» из плитняка. Насыпь дополнительно укрепили каменными стенами-подпорками, а поверху построили новую деревянную изгородь. Печи в домах Любши складывали из того же плитняка. Население града было весьма зажиточно, здесь на заказ работали высококлассные ремесленники — кузнецы и ювелиры-литейщики. Град был и важным торговым центром. В его окрестностях после его основания развернулось общение и смешение славян с туземными финнами.[1933]
Позднее, к середине VIII в., у волховских порогов, на мысу при впадении ручья Мельник, возвели еще один град — Городок. Он обеспечивал тыл для словен, расселяющихся в Поильменье. Заодно град надежно прикрывал Любшу с юга — «залегал в той реке Волхове путь водный», подобно легендарному Волху. Здесь также славяне заняли более древнее финское поселение. Треугольная площадка града защищена валом и рвом.[1934] В этом укреплении мог сидеть племенной князек, подчиненный Любше.
Князей окружала дружинная знать. Подобно мазурским аварам, это были воины-всадники. Из Мазур они принесли заимствованный от авар обычай погребаться с конем и оружием. Он легко совместился с местной финской традицией. Знать использовала «престижные» ценности, проникавшие с востока, из отдаленных финских земель. Это были, прежде всего, дорогие поясные наборы — наподобие ценившихся теми же аварами. О том, насколько ценились и как долго передавались «престижные» ценности, свидетельствует находка на поселении Георгий VIII–IX вв. римской фибулы IV в. Дружина являлась ядром знати словенского союза в целом. Зажиточные люди, вместе с которыми в погребениях оказывались металлические украшения, составляли менее 30 % от общего числа словен. Памятником могущества племенных вождей является возведенная для их захоронения огромная сопка «Михаил Архангел» над волховскими порогами. Любопытно, что при исключительной тщательности работы над ней она содержит крайне скромный инвентарь.[1935] Не исключено, что достоинство погребенных здесь говорило само за себя
