их, пока вода в ванне не становилась полностью красной. Тогда мы просто уступили бы нашим животным побуждениям в спаривании, которое обычно оставляет нас обоих без работы как минимум на день.
И, глядя на ее щеки, такие красиво раскрасневшиеся, ее рот слегка приоткрыт, я знаю, что она этого хочет — жаждет этого.
К счастью, прежде чем мои мысли могут принять довольно мрачный оборот, мы прибываем в дом Бьянки.
— Вы слишком долго, — говорит Бьянка, как только видит нас, стоящих на пороге ее дома. Но один пристальный взгляд, и она морщит нос. — Ради всего святого, вы не могли принять душ? — она качает головой, призывая нас внутрь и в сторону ванной. — Вокруг дети, — она прищуривается, глядя на нас, как будто мы совершили худшее преступление. — Возьмите эту одежду и входите, когда будете чистыми. Никакой крови! — восклицает она, суя нам в руки какую-то одежду.
Не дожидаясь ответа, она разворачивается на каблуках и возвращается в главную часть дома.
Я думаю, материнство только сделало ее еще более вспыльчивой.
Вечеринка в самом разгаре, в доме гремит музыка.
И когда я смотрю вниз на Сиси, ее озадаченное выражение лица отражает мое собственное, мы оба начинаем смеяться.
— Мы забыли поздравить ее с днем рождения.
— Я не думаю, что она оценила бы это в нашем нынешнем состоянии, — сухо добавляю я, открывая дверь в ванную и вешая чистую одежду на вешалку.
— Для убийцы она очень чувствительна, когда дело доходит до крови.
— Она всегда была такой. Она предпочитает аккуратные убийства, — я закатываю глаза, потому что, что в этом веселого?
— Ее потеря, — Сиси пожимает плечами, медленно расстегивает платье и выскальзывает из него.
— Но ты знаешь, что это значит? — спрашиваю я, когда мои глаза останавливаются на ее грешном теле. Она знает, что делает, когда соблазнительно снимает нижнее белье, пока вся ее обнаженная плоть не окажется на виду.
И все это мое.
В два шага я оказываюсь позади нее, моя передняя часть прижимается к ее спине, когда я медленно провожу пальцами по ее плечам.
— У нас есть время для быстрого секса, — шепчу я ей на ухо.
Ее дыхание прерывается, пульс учащается, пока я продолжаю томно ласкать ее кожу.
— Черт, — бормочет она, звук ее хриплого голоса проникает прямо в мой член. — Я ждала этого весь день, — говорит она, быстро поворачиваясь ко мне лицом.
— Дьяволица, — хриплю я, когда чувствую, как ее рука движется вниз по моей груди, прежде чем она обхватывает меня через штаны. — Я хожу с бешеным стояком с тех пор, как ты вытащил нож из горла того человека, — выдыхаю я, образ снова формируется в моем сознании. — Кровь хлещет и купает тебя в красном... Ад в девятом круге ада, но я бы трахнул тебя прямо там, на его трупе, если бы не появилась полиция.
Она мурлычет от моих слов, наклоняясь ко мне и вдыхая меня, а затем хватает руками подол моей рубашки и стягивает ее через голову.
— И мне бы это понравилось, — отвечает она, когда ее губы смыкаются на моей шее, посасывая и облизывая ее.
— Черт, — ругаюсь я, слишком нетерпеливый, чтобы ждать.
Схватив ее за затылок, я с силой целую ее, все сдерживаемое желание взрывается в одном поцелуе. Я приоткрываю свой рот, пожирая саму ее сущность, чувствуя, как ее изгибы сливаются с моим телом, моя эрекция прижимается к ее животу.
Ее пальцы опускаются ниже, когда она возится с моей застежкой-молнией, затем стягивает мои брюки и обхватывает меня рукой.
— Сиси, — стону я от этого ощущения. — Ты нужна мне сейчас, — говорю я ей, мои руки тянутся к ее заднице, когда я поднимаю ее, насаживая на свой член одним быстрым толчком. Она уже мокрая, ее киска легко принимает меня внутрь, ее плотное тепло обволакивает меня и приветствует дома.
Она стонет глубоко в горле, и я прижимаю ее к стене, ее спина ударяется о холодные плитки, когда я начинаю входить и выходить из нее.
Я обхватываю руками ее грудь, а она обвивает мою талию ногами. Я продолжаю яростно целовать ее, одновременно агрессивно толкаясь в нее, позволяя ей почувствовать, как сильно она влияет на меня — насколько я принадлежу ей.
— Не могу поверить, что продержался до сих пор, — говорю я ей между резкими вдохами.
— Я тоже, — хнычет она. — Я продолжала сжимать бедра в самолете, — она прерывается на стон, — надеясь, что ты заметишь и... — она вскрикивает, когда я попадаю глубоко в нее, — возьми меня. Трахай, Влад, сильнее, — приказывает она мне, и я могу только повиноваться.
Ее глаза полузакрыты, ее розовый рот приоткрыт, когда она мяукает каждый раз, когда я приближаюсь и отступаю.
— О, я заметил, — я опускаю свой рот вниз по ее шее, покусывая ее чувствительную кожу, — но я знал, что, как только начну, то не смогу остановиться, пока ты не упадешь на колени и не будешь молить о пощаде. Мы бы никогда не добрались сюда.
Она тоже это знает. Если бы я запустил хотя бы одну руку ей под платье, игра была бы окончена.
— Даже это пытка, — продолжаю я, сильно посасывая ее кожу и оставляя свой след. — Поскольку это всего лишь закуска.
— Сегодня вечером, — стонет она, — мне нужно больше, — она продлевает звук, когда ее киска сжимается вокруг меня, ее ноги сжимаются вокруг моего тела, когда она кончает.
— Сегодня вечером, — повторяю я, моя рука скользит вверх по ее телу, пока я не смыкаю пальцы на ее шее, — у меня будет время уничтожить тебя.
Ее глаза закатываются на затылок, когда она отдается наслаждению, и одного этого достаточно, чтобы я тоже перешел грань, мой член набухает внутри еще больше, когда я глубоко кончаю в ее киску.
— Это обещание, — говорит она, когда я опускаю ее.
Моя сперма стекает по внутренней стороне ее бедра, и я провожу по ней пальцем, поднося к ее рту. Глядя на меня, она раскрывает рот, втягивая мой палец.
— Я хочу, чтобы ты вся была помечена, Дьяволица. Я хочу, чтобы все видели и слышали, кому ты принадлежишь, — шепчу
