Данияр сжал зубы, чувствуя себя загнанным в ловушку зверем, беспомощным и жалким. Взгляд князя безнадёжно опустился с лесных далей во двор. И тут заметил что-то неладное. Кмети забегали, засуетилась челядь, а потом послышался ржание лошади и топот копыт. Гнедая стремглав понеслась к распахнутым воротам, и князь успел заметить взметнувшуюся русую косу всадницы. В груди обожгло нехорошее чувство. Но не успел он и толком понять, что там произошло, следом услышал грохот по деревянному настилу – Млад бежал со всех ног, и на его раскрасневшемся лице Данияр различил страх. И тут полная картина представилась перед ним. Всадницей была Вагнара.
– Данияр Гориславович!! – завопил отрок ещё издали и замолк, столкнувшись с взглядом волхва, слова застряли, и заглатывая воздух, юнец остановился.
– Ничего не говори княжне Радмиле. Если можешь, задержи. Я, как вернусь, объяснюсь с ней, – сказал Данияр и отступил, бросился по переходу.
Наволод не задержал. Позволил уйти, но наверняка сокрушался.
Данияр мгновенно сбежал по лестнице вниз, во двор, прыгнул на спину мерина, которого конюхи вывели в загон, чтобы перековать. Погнал сивого вслед за всадницей через пустынную пыльную дорогу, минуя крепостные ворота. Вылетел на поросший полынью берег. Отчаянно завертел головой, соображая в какую сторону могла направиться Вагнара, желая лишь нагнать и вернуть её поскорее. Желал признаться, что любит только её… В груди щемило, жгло и болело, а на лбу проступил холодный пот, взмокли ладони, и грива коня выскальзывал у него из рук.
Посад к сумраку стихал, оттого казалось безлюдно кругом, слышен был только топот копыт о землю. Вскоре завиднелась в мутном тумане скачущая впереди лошадь. Вагнара гнала её вдоль берега, уходила всё дальше от крепости, приближалась к высившемуся впереди тёмному лесу. Если она успеет скрыться там, то уж точно не найдётся.
Данияр гаркнул, посылая удары пятками в бока мерина. Тот недовольно взметнул гривой, всхрапнул и пустился во всю прыть по берегу. И Данияр стал нагонять всадницу, ещё десять саженей – и настигнет, расстояние сокращалось стремительно.
Вагнара обернулась и неожиданно рванула поводья на себя, принуждая кобылу сбавить бег. Девка спрыгнула с седла, чуть было не упала, убереглась от того, чтобы не сломать себе ноги, молнией побежала к лесу, продираясь через заросли малинника и лещины.
Данияр слетел наземь в мокрый от росы бурьян, немедля ринулся за Вагнарой. От леса веяло холодом и хвойными запахами. Кинулся со всех ног в чащобу, продираясь через густые кусты орешника, распарывая лицо и руки о ветки. Двигался сначала на хруст веток, но вскоре различил девку, светлое платье которой замелькало средь деревьев. Грудь быстро надсадилась. В другой раз хоть весь день бы бежал, не сбилось бы дыхание, но ныне внутри рвало от жжения, скребло горло. Хватая воздух ртом, Данияр задыхался, но не останавливался.
Вагнара была уж совсем рядом. За мутной пеленой различил спину, тёмную косу, конец которой хлестал по бёдрам. Княженка обернулась и верно тоже уж не могла бежать, дышала сбивчиво.
Настигнув девку, Данияр рухнул наземь, опрокидывая Вагнару на себя, крепко стиснул тонкий стан в кольце рук. Та было задёргалась, забилась, как пойманная лисица, но вырваться не смогла, сильны объятия: чуть сдавит и задушит.
– Пусти меня, – завопила девка, упираясь руками в широкую грудь Данияра.
– Не пущу.
Вагнара не сдалась, пытаясь всеми силами ожесточённо отпихнуть князя.
Тогда, издав утробное рычание, Данияр обхватил затылок Вагнары и прижался губами к её горячим губам. Вагнара, ошеломлённая таким поступком, дёрнулась, плотно и упрямо сжимая губы, но Данияр не отступал, настойчиво вторгался языком в её уста. Девка поддалась, и, усмирив пыл, Данияр целовал теперь уже не с такой настойчивостью и напором. Однако тут же поплатился. Вагнара стиснула зубы, прокусывая нежную губу.
Кривясь от боли, князь ослабил хватку, и того было достаточно – девка вырвалась. Распалённая негодованием Вагнара вскочила на ноги и отбежала, развернулась, обхватывая себя руками: сверкнули гневом глаза.
– Как ты смеешь! Кто тебе позволял касаться меня?!
Данияр сглотнул сочившуюся кровь, тяжело поднялся, пытаясь выровнять дыхание. И чего так взъерепенилась, неужели настолько противен?
– Прости, – ответил лишь он, дыша натужно.
– Я тебе не холопка какая, что бы нахрапом меня брать, – процедила обиженно Вагнара, продолжая жечь его взглядом.
– Не хотел тебя обидеть.
– Не хотел, но обидел и оскорбил. Ты мне обещал, что Радмила не переступит порог Волдара. Что ты выбрал меня! И что же!? На сватовство приехала? Каково мне, ты не помыслил? Дурёха, зашла, чтобы гостей поприветствовать, как невеста твоя! И что услышала? – выпалила Вагнара, захлёбываясь в досаде.
Данияр помрачнел, утёр кровь, что так и не переставала течь из прокушенной губы. Верно, не поняла его слов тогда.
– Я ничего не обещал.
– Я ухожу, – сказала Вагнара и шагнула в сторону.
Не успела, Данияр преградил ей дорогу.
– Никуда ты не пойдёшь. Я не позволю. Как только вернёмся, княжны Радмилы уже не будет в крепости, обещаю. Теперь даю слово. Видят Боги, я раскаиваюсь, что позволил волхву и старейшинам уговорить меня на эту встречу. Теперь понял… – Данияр вдохнул двукратно, поднял руку и осторожно провёл подрагивающими пальцами по гладкой щеке Вагнары. – Не смогу жить без тебя…
Он смотрел в глубины её глаз и не мог оторваться – в темноте они были совершенно бездонны. Данияр ощущал, как со страшной силой его тянет к ней, каждый мускул его тела напрягся, тянуло жилы вожделение, болезненно сжалось в груди сердце – если не коснётся, то, верно, обезумит. Он бы мог рассказать, как не спит ночами, думая о ней, как жаждет коснуться, как распаляется огонь его желания, показывая образы, где он бесстыдно обладает ей. Никогда Данияр не испытывал такой тяги к женщине, никогда и ни с кем. Только Вагнара сможет унять это безумие и голод, что поглощают его душу с каждой зарёй. Как он мог обойтись с ней так жестоко и грубо? Как мог предпочесть ей Радмилу?
Данияр погладил её растрепавшуюся на ветру косу.
– Я больше не обижу тебя, никогда.
Вагнара дрожала и молча смотрела на него. Данияр слегка склонился, глубоко втянул в себя запах её кожи и ощутил, как жидкий огонь хлынул от груди к животу, как пробуждается и восстаёт естество.
Вагнара досадливо сжала губы и дёрнула подбородком, уклоняясь от руки Данияра.
– Не злись на меня, – прошептал он. – Моя вина перед тобой сильная, и я прошу, позволить искупить её. Позволишь?
– Ты столько раз обманывал, – пролепетала Вагнара, растерянно моргнув. – Как мне тебе верить? – она вернула взгляд, обожгла. – Если только…
Данияр, внимая её словам, насторожился. Сейчас он готов сделать всё, что она захочет, попросит.
