Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
— Я, конечно же, думал над этим любопытным сов падением. Действительно, в истории страны только мы с Руцким были вице-президентами. Причем в августе 91 находились, как говорится, по разные стороны баррикад. Ну что тут можно сказать... Такие совпадения, как правило, бывают обусловлены какими-то объективными или субъективными причинами. Я понимал, что Горбачев толкал страну к пропасти. Руцкой, по-видимому, в 1993-м осознал, что Ельцин в этом плане ничем не лучше Горбачева. Примешивались ли тут какие-то личностные факторы — тщеславие, властолюбие и т. п.? В случае со мной — однозначно нет. За Руцкого говорить не стану, пусть он сам за себя отвечает.
В связи с этими событиями весьма примечательны и другие обстоятельства. Например такое. Многие из тех, кто в августе 1991 года были, по сути, «защитниками Белого дома» в кавычках, в начале октября 93-го от этих кавычек (к сожалению или даже прискорбию) «избавились». Кто-то — ценой собственной жизни, тяжелого ранения или глубочайшей морально-психологической травмы. И как бы наши сограждане ни относились и к тому и к другому противостояниям, в обоих принимали участие прекрасные романтики, героические идеалисты, настоящие патриоты, истинно неравнодушные люди. Хотя и мерзавцев-провокаторов там тоже наверняка было немало...
РЕТРОСПЕКТИВА
Павел Коробов, «Коммерсант», 18 августа 2001 г.
— Так что, идея создания ГКЧП принадлежала Горбачеву?
— Горбачев не отвергал эту идею. Более того, за день до его отпуска, 3 августа, было заседание кабинета министров. Президент как глава исполнительной власти присутствовал на нем. Министры тогда прямо говорили, что страна катится в пропасть, что необходимо принимать меры. Горбачев же сказал, что «мы не позволим развалить Советский Союз, будем принимать все меры вплоть до введения чрезвычайного положения». Вот с этими словами Горбачев улетел в Форос. И тот документ, который был нами обнародован 19 августа, — это один из вариантов, который готовился для Горбачева. И когда группа товарищей прилетела 18 августа в Форос, Горбачев не сказал, что не надо вводить чрезвычайное положение. Он сказал, что «надо меры принимать, но вы поймите меня, я не могу в этом участвовать». Почему? Ему было выгодно нашими руками решить все свои проблемы, включая проблему Ельцина.
Олег Капитанов. Интервью с Г.И.Янаевым. «Ленинская смена», Нижний Новгород, 27 февраля 1993 г.
— У вас было много времени для раздумий... Если бы повторилось 18 августа 1991 года, вы поступили бы также?
— По мотивации — да, но действовал бы по-другому. Все дело в том, что мы не руководствовались логикой путча. Да и вообще какой может быть заговор, когда вице-президент ничего еще не знает, а в Форосе уже идут переговоры с Горбачевым... Узнав о том, что произошло в Форосе, об изоляции или самоизоляции президента Горбачева, я совершил тогда, в августе-91, как гражданин Союза и вице-президент, Поступок с большой буквы и нисколько не жалею об этом. Ситуация была такова, что как только 20 августа подписывался бы Союзный договор — Союз исчезал как таковой. И принимать решительные меры по спасению великой страны дол жен был в первую очередь президент... Горбачев самоустранился от дел, я тоже бы мог отойти в сторону, но это была бы подлая и трусливая позиция, позиция Горбачева. В условиях крайней необходимости я взял на себя ту грязную работу, которую не взял Горбачев...
— Вернемся к первым дням «путча», к тому, что связано со штурмом Белого дома...
— Кроме декларации мы, увы, ничего не сделали... Белый дом... Мы даже по мелочи ничего не сделали. Уж при желании хотя бы свет и канализацию у Ельцина могли отключить. Да если уж на то пошло, приведу такой факт. Мои телефоны, как выяснилось, начали прослушивать уже 16 августа, а у Ельцина только с утра 19-го. Когда Ельцин (в 6 часов 30 минут утра) уже знал о всех первых решениях ГКЧП, ему позвонил тогда командующий ВДВ всего Союза, нынешний министр обороны Грачев. Они с Ельциным познакомились, когда Борис в свое время разъезжал по военным частям, и тогда очень хорошо спились или спелись. Так вот Грачев говорит тогда Ельцину по телефону: «Имейте в виду, ВДВ против вас не пойдут, я направлю к вам генерала Лебедя с танками для охраны Белого дома. Но нам нужны гарантии...». Ельцин тогда пообещал обоим хорошие должности. В общем, Ельцин абсолютно точно знал, что никакой атаки не будет, чувствовал себя спокойно — при такой-то поддержке. Не надо было нам выводить на улицу танки... Ведь весь этот психоз — «ГКЧП сейчас начнет стрелять» — нагнетался и был выгоден Ельцину. Людей будоражили те, кто был в Белом доме, это дела лось вполне сознательно...
— Так получилось, что вы в глазах миллионов граждан СССР явились тогда главным действующим лицом тех событий. Поэтому основной, волнующий всех граждан вопрос о вводе войск «повесили» на вас...
— Крючков, Язов, Пуго «зарядили» свои ведомства на полную готовность. Почему? Поступила информация: у Белого дома — 250 тысяч человек. Люди на электризованы слухами о готовящемся штурме. 20 ав густа я сообщил в Белый дом, что с нашей стороны мы не допустим кровопролития. У Белого дома было много людей, которые искренне пришли защищать себя и свое будущее. Потому что им сказали, дескать, ГКЧП хо чет вас уничтожить...
Павел Коробов, «Коммерсант», 18 августа 2001 г.
— А вдруг все-таки пришлось бы применить силу для наведения порядка?
— Я думаю, что элемент силы надо было продемонстрировать. Но никакого интернирования, никаких арестов не было бы. Я скажу, что и без силовых мер многие перетрусили. Мы столько получали заверений в лояльности! Вот, например, Ельцин с танка призвал народ к всеобщей политической забастовке. Но ведь ни одно предприятие не пошло на это.
Александр Головенко. Сборник «Августовская драма или правда об узниках "Матросской тишины"», 1991 — 1992 гг.
— Как, по-вашему, почему следствие возобновлено как раз после того, когда почти все арестованные закончили знакомиться с делом?
— С самого начала следствие, по-моему, столкну лось с большими трудностями. После 1937 года вроде таких процессов не было. Утрачивалась практика, нет «опыта». Зато есть политический заказ: Указ Президента РСФСР № 59 от 19 августа 1991 г. В нем он квалифицировал действия организаторов ГКЧП как «государственный переворот, являющийся не чем иным, как государственным преступлением». В Указе № 63 того же дня Б.Ельцин констатировал, что ряд лиц — Янаев, Павлов, Крючков, Пуго, Язов, Бакланов, Стародубцев, Тизяков — совершили тягчайшие преступления, нарушив ст.ст. 64,69 70-1 УК РСФСР. И далее утверждается, что указанные лица поставили себя вне закона. Эти указы нарушают Конституцию РСФСР (ст. 172), которая гласит: «Никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом».
Таким образом, указами нарушено установленное в России разделение законодательной, исполнитель ной и судебной ветвей власти. Игнорировался тот факт, что группа руководителей Союза пошла на образование ГКЧП, как указывалось, в целях защиты жизненных интересов народов и граждан Союза ССР, независимости и территориальной целостности страны. Да, ГКЧП был создан как орган, не предусмотренный Конституцией СССР. Однако наши действия связаны с целым рядом предшествующих нарушений Конституции СССР, Конституции РСФСР высшими должностными лицами, что создавало реальную угрозу строю и целостности страны.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
