Мэнди. Что это у тебя, американский сыр? Фу, гадость какая! (Она принялась вытирать приборы салфеткой.) Не могу поверить, что ты вытащила меня в эту дыру в такую рань. Чтобы пережить день, мне понадобится целый тюбик глазного лифтинг-геля.
Я. Мои извинения твоим опухшим глазам.
Мэнди. Усталым. Не опухшим.
Я. Без разницы. Мне нужно сказать вам кое-что очень важное.
Анита. Отлично! Только дай сначала я скажу. У меня будет ребенок.
(Что?)
Я. Думала, ты против детей.
Анита. Не против. Я просто не определилась.
Мэнди. И что, ты залетела?
Анита. Пока нет.
Мэнди. Неудивительно. У тебя даже парня постоянного нет.
Анита. А я и не собираюсь заводить парня. Все, что нужно, — купить немного спермы!
Мэнди ахнула. И принялась судорожно махать официанту.
Мэнди. Двойной эспрессо! Со взбитыми сливками, пожалуйста.
Я не находила слов. Была поражена и раздосадована. Ведь это мне полагалось сделать ошеломляющее заявление!
Я. Ну надо же! А вот я уже беременна.
Мэнди (опять ахнув). Ты уверена?
Я. На все сто. Я делала тест, и гинеколог показал мне «о’кей»!
Мэнди. Ох, Эми!
Вскочив со стула, она стиснула меня в объятиях, а ее золотой браслет от Тиффани — восемнадцать карат — вдавился мне в глотку. Вот это прыть!
Мэнди. Мне о-о-очень жаль. (Не поняла?) Но не волнуйся! Я знаю одного потрясного доктора. У него есть лицензия, талант, а самое главное, он умеет держать язык за зубами. Кузина Элиза обращалась к нему, когда с ней вышла та же неприятность.
С трудом вырвавшись из ее когтей, я чуть не грохнулась в обморок от удушья и злости. Я всегда поддерживала право личности на выбор. Каждый человек волен сам распоряжаться своим телом. Я свой выбор сделала. Да я чуть пуп не надорвала, пытаясь залететь!
И тут Анита взвизгнула, покатившись со смеху.
Мэнди. Как ты смеешь ржать, когда у человека такое!
Анита. Скажи ей, Эми!
Я. Никакая это не неприятность.
Мэнди (отшатываясь, свистящим шепотом). И ты, Брут?
Анита. Да ладно тебе, Мэнди! Все этим кончают.
Мэнди. Закрой варежку!
Анита. Дай хоть я тебя поздравлю, Эми! По-моему, это здорово. Между прочим, после того как ты захотела завести ребенка, я и сама стала об этом задумываться.
Мэнди. Минуточку. Ты советовалась с ней по поводу ребенка?
(Ну вот, началось…)
Я. Может быть. Не знаю. Наверное, случайно ляпнула что-то.
Мэнди. Что-то не верится, что ты «что-то ляпнула», а наша Мадонна тут же загорелась идеей вагинального осеменения на дому! По-моему, вы обе ненормальные.
Я. Ненормальные? Я-то думала, ты за меня порадуешься.
Мэнди. Не смеши, Эми! У тебя же будет ребенок, а не комплект чемоданов от Прада.
Я. И кто это говорит? Не ты ли когда-то призывала поторопиться с замужеством, чтобы не пришлось заказывать детей по почтовому каталогу?
Мэнди. Я такого не говорила.
Анита. А по-моему, как раз в твоем стиле.
Мэнди. Я же сказала: закрой варежку!
Я. Три года назад. «Фрутто ди соль». Я пила кьянти, а ты сюсюкалась с Джоном.
Мэнди. Ну, это было сто лет назад. А теперь моя мамаша сможет сказать: «Даже у Эми Томас будет ребенок». (Повернувшись к Аните, она скроила кислую гримасу.) Слава богу, моя мать хоть тебя не знает!
Анита. Брось, Мэнди! Кому, как не тебе, оценить мое решение. Подумай, какая выгодная покупка!
Мэнди. Видно, ты никогда не была на распродаже в «Барниз».
9 сентября, 23:00Рассказала Стивену о решении Аниты стать мамой с помощью донорской спермы. И он меня огорошил.
Вообще-то, Стивен довольно терпимый и вдумчивый человек. Программистский склад ума позволяет ему оценивать ситуацию с разных точек зрения, основываясь на логике. (Исключением стала лишь его первоначальная реакция на мою затею завести детей.) К тому же Анита ему очень нравится. Поэтому я растерялась, когда он разнес ее решение в пух и прах.
Сначала я подумала, что он до сих пор дуется, из-за того что я погнала его в супермаркет за американским сыром. Ну а что прикажете делать? Те ломтики, что он купил по дороге с работы, не лежали каждый в отдельной упаковке. А между ломтиками в упаковке и без упаковки огромная разница! Поверьте.
Но дело было не в этом. Выслушав его соображения, я поняла, что он действительно расстроен намерением Аниты. Намерением безответственным — Анита понятия не имеет, что такое быть матерью-одиночкой. Эгоистичным — у ребенка не будет отца. И обреченным на провал — Анита что, собирается и после родов вести беспечный образ жизни?
И хотя я защищала Аниту, исполняя свой долг подруги, в глубине души шевельнулось сомнение: а может, Стивен прав?
10 сентябряОткрылась Люси. Она была в восторге. Вопила так, что дежурный по дому престарелых влетел в ее комнату с аптечкой первой помощи. А поскольку этот медбрат оказался довольно симпатичным, Люси притворилась, что у нее сердце закололо.
11 сентябряВчера вечером к нам зашла Николь — одолжить мою черную кожаную мини-юбку. Я полчаса копалась в чулане, прежде чем отрыла вещичку. В последний раз надевала ее так давно, что она аж заскрипела под моими руками. Не желая тратить время попусту, сестра влезла в юбку посреди гостиной и нахмурилась.
Николь. Она мне велика. (Черта с два! Эта юбка должна низко сидеть на бедрах.) Хотя, если надеть твой розовый топ, живота видно не будет.
И она направилась в чулан, чтобы взять на время очередную шмотку — точнее, присвоить, потому что половина вещей ко мне уже не возвращается. Яркий пример — темно-синяя юбка с разрезом на боку.
Николь. Неужели это будет детская? С ума сойти! Здесь такой бардак.
С того места в кухне, где я поедала пятнадцатый кусок американского сыра, слышен был треск потрошимых коробок и разрываемых пакетов из химчистки.
Николь. Вообще не верится, что вы, ребята, станете родителями. Я очень счастлива, конечно. И папе приятные новости не повредили бы. (Она появилась из чулана в моем ярко-розовом топике, кожаной мини-юбке и вандербра, который я раньше надевала на первые свидания. На ногах — ее собственные туфли фасона «возьми меня», восьмисантиметровый каблук.) Просто поверить невозможно, что ты будешь чьей-то матерью.
