У меня задержка.
10 февраляМиссис Линдер. Судя по резюме, у вас неплохой журналистский опыт.
(Двенадцать лет в журналистике — «неплохой опыт»? И все?)
Я. Да, последние четыре года я была младшим редактором журнала «Раундап».
Миссис Линдер. «Раундап»? Хм-м… Не знаю такого.
(Потому-то «Раундап» и накрылся семь месяцев назад.)
Я. Это не слишком популярный журнал, знаете.
Миссис Линдер. Чего не скажешь о «Нью-Йорк рефьюз таймс». У нас обширный круг читателей.
Смотрите: вот я, Эми Томас-Стюарт, ас журналистики, выпускница колледжа, победительница конкурса на лучшее сочинение средней школы Элм-Стрит, претендую на вакансию в санитарном листке. Муниципальной газетенке об отходах. Можно ли пасть ниже?
Можно.
Когда «Раундап» разорился и сократили пособие по безработице, мне пришлось расширить критерии поиска до всего, что так или иначе связано с литературной поденщиной: сочинение предсказаний для китайского гадального печенья, правка текстов, редактирование маргинальных печатных изданий типа «Нью-Йорк рефьюз таймс».
Если верить секретарше, этой вшивой вакансии домогались сто пятьдесят человек. Похоже, журнальному бизнесу конец, раз те из нас, кто рассчитывал зарабатывать им на жизнь, в буквальном смысле попали в отходы. Долгие годы я мечтала работать в «Нью-Йорк таймс» — не смейтесь, в разделе «Досуг и искусство», — а теперь вот прохожу собеседование в «Нью-Йорк рефьюз таймс». Как будто Бог допустил опечатку. Я просто вынуждена терпеть женщину, которая одним замечанием понижает мою самооценку и в то же самое время кормит грудью своего трехлетнего сына.
Тут нет никакой ошибки. Именно трехлетнего!
Я, конечно, могла бы сделать вид, будто ничего не замечаю, только вот ребенок все время прерывает нас и канючит: «Еще!» Не знаю, как вы, а я считаю: если он умеет говорить и даже просит добавки, вполне может сам заглянуть в холодильник. Хуже всего, что маленькое чудовище жутко чмокает. И почему я должна смотреть — это все равно что подглядывать за родителями, когда они занимаются сексом!
Интересно, а как полагается себя вести, когда при тебе кто-то кормит грудью? По этикету? Притворяться, будто ничего не происходит? Или может, всем видом одобрять подобное поведение? С милой улыбкой смотреть прямо в глаза кормящей матери и прикидываться, будто такое происходит со мной на каждом собеседовании?
Мне очень хочется произвести хорошее впечатление, поэтому я решаю на всякий случай не опускать взгляда ниже уровня груди.
Самое ужасное, я стыжусь собственного смущения! Она сверкает передо мной буферами, а я сгораю от стыда! А еще феминистка. Борец за права женщин. Я ведь должна одобрять работающих матерей. Восхищаться материнством. Да-да, именно так! В кормлении грудью нет ничего грязного, ничего стыдного. Это естественно. Как покрываться мурашками от холода и врать, когда интересуются твоим весом.
Черт, кто-кто, а я вообще не имею понятия, как воспитывать детей. Не говоря уж о том, как отучать их от груди, но…
Этот мерзавец так присосался, что сейчас ей легкое вырвет!
Ничего особенно грубого в этом соображении не было, только вот… я произнесла его вслух.
И не успела я даже «ой!» сказать, как миссис Линдер с треском застегнула свой лифчик для кормящих и процедила: «Мы вам позвоним».
Ага, как же!
15 февраляБезработица катастрофически сказывается на личной жизни. И не верьте слащавым сказочкам, таким как «Дары волхвов» О. Генри, где муж продает часы, чтобы купить жене гребни, а та, оказывается, состригла и продала волосы, чтобы купить ему цепочку для часов… Романтика!
В реальном мире обмен ненужными подарками трансформируется в ужин на двоих и букет роз. В прошлом году мы со Стивеном так и сделали. (Вообще говоря, это был ланч и три веточки цветущего имбиря. Но цветы имбиря — мои любимые, а ресторан мы выбрали очень шикарный. Дэвид Боуи и Иман едят суши только там.) В этом году нам не хватало на квартплату, поэтому пришлось заказать на дом ужин из китайского ресторанчика. Скажете, убого? Вовсе нет. Атмосфера упадка, яичные рулетики и лапша с кунжутом любую женщину заставят забыть об обидах и развеселиться. И к тому же действуют возбуждающе.
Почему-то многие считают, что супружество со старшим партнером компании, выпускающей программное обеспечение, позволяет забыть про горы счетов и однослойную туалетную бумагу.
Как бы не так!
Компания Стивена, как и многие другие начинающие компьютерные фирмы, уже в который раз находится на грани разорения. Перед нашей свадьбой Стив разрабатывал многообещающую программу, но проект провалился, когда один из конкурентов выпустил почти такой же продукт, только вдвое дешевле.
Но если забыть о деньгах, то и спустя полтора года после замужества я уверена, что приняла самое лучшее решение в жизни. Конечно, первый год был не сахарный. Сложный. О’кей, признаюсь, очень тяжелый. Выяснилось, что ссоры на пустом месте не такие уж безобидные. Нельзя бросить все и пойти в бар знакомиться с одинокими мужчинами. (Для справки: я так ни разу и не побывала в баре для одиноких. Сомневаюсь, что такие бары вообще существуют. Мне кажется, это эвфемизм: говоришь, что пошла в бар, а сама весь вечер сплетничаешь с девчонками о мужиках.) Теперь, когда ты бросаешь все, это называется развод, для которого нужен адвокат, куча бумажек, а главное, чемодан денег.
