Заставили о себе говорить и другие браунисты. Группа тех из них, кто признавал крещение, в 1609 году откололась, а в 1611 году вернулась назад в Англию. Она стала зародышем баптистского движения, нашедшего позднее множество последователей в Англии и Соединенных Штатах. Прочие браунисты продержались в Амстердаме еще почти сто лет — до того момента, когда пять последних членов общины в 1701 году решили вернуться в лоно Англиканской церкви. Даже в XX веке развалины их церкви можно было видеть в узком переулке Барндестеех в районе красных фонарей.
Но и сами нидерландцы сделали попытку колонизировать Новый Свет. В 1609 году английский искатель приключений Генри Гудзон по заданию Объединенной Ост-Индской компании отправился на судне «Halve Maen» («Полумесяц») с почти полностью голландской командой от острова Тексел к острову Новая Земля, чтобы найти северо-восточный проход [к Индии], но, как и в более ранних путешествиях туда, должен был отступить перед полярными льдами. Он решился пересечь Атлантику в западном направлении и поискать пролив через Северную Америку. В сентябре он открыл некое устье реки и стратегически удобно расположенный в нем полуостров. Какое-то время он полагал, что эта река — позднее названная его именем, — возможно, была той самой легендарной рекой, которая якобы пересекала с востока на запад американский континент, но в районе нынешнего города Олбани корабли не смогли пройти дальше. Впрочем, он отметил, что полуостров чрезвычайно привлекателен для высадки. «Земля эта радует травой, цветами и величественными деревьями, воздух над ней наполнен приятными ароматами», — писал исследователь, высадившийся здесь двумя годами позже. Этот полуостров был назван Манхэттеном.
В 1625 году молодая Вест-Индская компания купила район у местных индейцев, чтобы основать здесь колонию. Был построен форт Амстердам, а на том месте, где теперь на Бродвее, на Пёрл-стрит, Биверстрит и Уайтхолл-стрит высятся небоскребы, возникло маленькое поселение. Городской вал этого Нового Амстердама проходил по нынешнему Уолл-стриту. Затем последовали другие поселения, самыми известными из которых были Новый Харлем (позже Гарлем) и Бройкелен (Бруклин).
Остатки курительных трубок из известняка, которые регулярно находят в земле в этом уголке Нью-Йорка, отнюдь не единственные следы, оставленные нидерландскими колонистами. Многие их потомки по-прежнему живут здесь; такие типично нидерландские фамилии, как Вандербилд, входят в элиту Нью-Йорка, и еще до конце XIX века кое-где по берегам Гудзона говорили на старонидерландском…
И некоторые черты менталитета перекочевали из старой Республики в новую. Колонисты должны были, согласно инструкциям Вест-Индской компании, своим богоугодным кальвинистским образом жизни служить примером индейцам «и другим слепым людям, не преследуя никого по причине его религии и предоставляя каждому свободу совести». Нидерландские колонии считались в Новом Свете наиболее толерантными, по крайней мере в области религии. Когда губернатор Петер Стёйвесант в 1657 году отказался допускать в свою колонию квакеров (у них в то время была слава больших возмутителей спокойствия), приказал высечь и заключить в тюрьму одного из их вождей, пообещал строгое наказание каждому, кто предоставит секте помещение для их собраний, десятки граждан молодого городка Флиссинген (ныне Флашинг, часть Нью-Йорка) выступили в защиту квакеров. Они написали петицию Стёйвесанту, в которой ссылались на только что принятую хартию городка, обещавшую каждому свободу веры и совести. Это была тем более замечательная акция, что никто из подписавших петицию сам квакером не был. Другими словами, для этих граждан голландской Америки речь шла не о их личных интересах, а об основных принципах формировавшегося общества.
«Если кто-то из вышеназванных людей приходит к нам с любовью, мы не можем по совести чинить им насилие своими руками, но мы должны предоставить им в нашем городе свободный вход и выход, — писали они. — Потому что мы связаны законом Бога и людей, чтобы каждому человеку делать добро и никому — зла». На Стёйвесанта эти прекрасные слова не произвели никакого впечатления; наоборот, городские чиновники, передавшие ему петицию, были сами взяты под арест. Таким образом губернатор нарушил старейшее и элементарнейшее право — право петиции.
Но квакеры продолжали приходить во Флиссинген, и, когда Стёйвесант несколько лет спустя изгнал из колонии фермера, который предоставил квакерам свой дом для их запрещенных богослужений, и отправил его кораблем в Нидерланды, фермер отправился в Амстердам, чтобы искать правды у Вест-Индской компании. Дело он выиграл. Компания тоже определила квакерство как «отвратительную религию», но решения Стёйвесанта в этом деле были отменены. Каждый житель в колонии имел право иметь свою веру. Есть историки, которые отсчитывают начало американской свободы религии от подачи петиции гражданами Флиссингена («Flushing Remonstrance») 27 декабря 1657 года. Возможно, они правы.
Впрочем, колонизация проходила не так быстро, как ожидалось: в отличие от Англии и Испании у Нидерландов в то время не было излишка населения. Кроме того, английские колонисты состояли преимущественно из трудолюбивых и скромно живущих пуритан, а жители Нового Амстердама пользовались дурной славой из-за пьянства и разгула. Вскоре после истории во Флиссингене мини-королевство Стёйвесанта прекратило свое существование. В 1664 году Новый Амстердам без единого выстрела сдался английскому военному флоту. На родине, в Нидерландах, эта капитуляция была воспринята не как великая потеря, но скорее как прекращение неудавшегося эксперимента, на котором 31 июля 1667 года формально и была поставлена точка после заключения мира в Бреде. Вест-Индская компания получила в обмен за Новые Нидерланды — с его главными поселениями на Манхэттене, Лонг-Айленде и на реках Гудзон, Делавэр и Коннектикут — колонию Суринам, и руководство компании было, в общем, довольно. Эта колония на севере Южной Америки была расположена очень благоприятно для атлантической «треугольной торговли». Владельцы плантаций занялись там выращиванием сахарного тростника, и колония сулила баснословные барыши при условии, если будет обеспечена доставка из-за океана достаточного количества рабов. Что и произошло на самом деле: только в XVIII веке в Суринам было переправлено 200 тысяч рабов. У чернокожих ведь нет души, верили в мире вдовы Пеле.
Американское восстание, состоявшееся чуть больше века спустя после нидерландского, возродило родственные чувства между обеими республиками. Британский посланник в Гааге сэр Джеймс Харрис, граф Малмсбери, отметил в своих мемуарах, что начало американского восстания «вызвало заметные изменения в настроениях значительной части голландского населения… Возникли сомнения в законности власти статхаудера […] и, более того, в штыки стали восприниматься любые авторитеты, когда английские колонисты в Америке добились успеха в своей борьбе». В определенном смысле революция по ту сторону океана явилась зеркалом или катализатором для множества нидерландцев, дороживших своими традиционными ценностями свободы и толерантности и желавших реформы прогнившей государственной системы.
Существовали также крепкие личные связи. Хелдерландский дворянин Йоан Дерк ван дер Капеллен тот ден Пол, например, завязал дружескую переписку с Джоном Адамсом и поддерживал его миссию всеми возможными способами. Сам он был удален из Штатов провинции Оверэйссел, поскольку осмелился поставить под вопрос законность повинностей крестьян, существовавших еще со Средних веков. В 1781 году ван дер Капеллен, отчасти воодушевленный событиями в Америке, опубликовал анонимный памфлет под заглавием «К народу Нидерландов». В страстных выражениях он призывал нидерландцев избавиться от власти старой городской и статхаудерской олигархии и создавать новый, демократический порядок. Его должны были обеспечить избранный совет, состоящий из умеренного числа добрых, добродетельных и благочестивых граждан, который должен править вместе с статхаудером, а кроме того, свобода печати и создание милиции из вооруженных граждан. Американская революция была для ван дер Капеллена великим примером и той продуманности, с которой она, по его мнению, была осуществлена. Поэтому в тексте звучал призыв к гражданам Республики: «Все вооружайтесь, выбирайте сами тех, кто будет вами командовать, и во всем действуйте со спокойствием и умеренностью».
