— Я перевел эти манускрипты уже много лет назад, — не выдержал он. — У меня все в памяти. Я могу нарисовать вам карту.
Гелена резко развернулась:
— Что?
— Я могу нарисовать карту по памяти.
Она уставилась на него, затем, повернувшись на каблуках, бросилась к маленькому столику у стены, стремительно вытащила ящик, покопалась внутри, извлекла блокнот.
— Карандаш! — воскликнула она.
— У меня есть, — сообщил Танкред.
Он подошел к ней, взял блокнот и быстро набросал несколько линий. Гелена, подавшись к нему, внимательно смотрела, как он делает набросок.
— Это Дунай, — объяснил Танкред. — Этот квадрат — Сингидунум, он же Белград. Здесь ваш Тамиш. Этот квадратик — Алмас, а этот — Этцельбург, или Райзингер, если вам так угодно. Сейчас… — Он провел очень короткую, прямую линию и остановился. — Две тысячи локтей.
— В одном локте двадцать один дюйм, — вставил профессор.
— Я уже делал прикидки, — заявил Танкред. — Тридцать пять сотен футов. От Этцельбурга. — Он выпрямился. — Оригинал столь же грубо выполнен, как и моя копия. Хотите ли вы, чтобы я воспроизвел манускрипт Варуса, римского легата, который служил Аттиле?
— На латыни? — в отчаянии спросила Гелена.
— На английском. Мне верится, что перевод достаточно хорош, учитывая плохое написание, возраст манускрипта и оторвавшийся кончик, содержащий несколько слов. — Он глубоко перевел дыхание. — «Знайте же, это я, Варус, легат Рима, сын Кая Варуса, трибуна бессмертного 10-го легиона…» Он монотонно произносил слова, написанные кающимся римлянином пятнадцать столетий назад. И, произнося их, знал, что не было еще более внимательных слушателей, столь напряженно вникавших в каждое слово, чем профессор Кадар и его племянница — австриячка Гелена, графиня фон Райзингер.
Когда Танкред закончил, некоторое время в комнате стояла тишина. Нарушил ее профессор:
— Перевод, внушающий доверие.
— Я сотню раз сверялся с латынью, — заверил Танкред. — Допустил очень мало вольностей, и даже те немногие отсутствующие слова, которые вставил, весьма подходят по смыслу. — Он посмотрел на Гелену: — Для вас это что-нибудь значит?
— О да! — восторженно воскликнула она. — Значит очень многое, если не все.
— Сокровища Аттилы. Тонны золота, отнятые им у римских императоров, короны, сокровища, украденные во время его завоевательских походов.
— Все это там, — тихо выдохнула она. — Все еще там!..
— И это-то после пятнадцати столетий?
— Почему бы и нет? Вы же знаток истории. Вам известно, что гунны были варварами…
— Верно, но не совсем, — возразил старый профессор. — В Азии они были кочевниками, но в Европе жили сотню лет. Обитали в городах и деревнях. Покупали украшения, товары и предметы обихода у торговцев…
— И все же оставались варварами, — продолжала настаивать Гелена. — Через двадцать лет после смерти Аттилы они ушли из Европы. Сражались между собой и затем были наголову разбиты готами, римлянами и вандалами — людьми, которыми прежде правили. Их не интересовали ни золото, ни драгоценные камни. Сокровища все еще там.
— Возможно, — не стал спорить Танкред, — но ваш старый дом ныне принадлежит Югославии. Не думаю, что Тито позволит вам посетить ваши прежние владения и начать откапывать сокровища.
— Это можно сделать, — упорствовала Гелена. — Люди Тито не должны ничего знать. Сокровище можно… можно вывести контрабандой.
— В Венгрию?
— Австралию.
Танкред покачал головой:
— У вас есть карта, но нет уверенности, где точно в древние времена стоял Этцельбург. А в соответствии с описанием Прискуса уже в его дни он был городом приличных размеров. Вам неведомы очертания старого города, и вы не знаете, где находился его центр. Вы не знаете, с какой именно точки начинать отсчет в две тысячи локтей.
— Я знаю, — объявила Гелена. — Вы уже внесли свою лепту, но я тоже располагаю некоторой информацией и, когда сообщу вам ее, не сомневаюсь, что вы мне поверите.
Танкред взирал на нее с некоторым ужасом:
— Вы что, на самом деле намерены заняться поиском сокровищ?
— Лишь для этого я и существую, — вымученно проговорила Гелена. — Я последняя в семье. Это… это мой долг — вернуть наши земли и состояние. Нашему фамильному чувству долга вот уже девять столетий.
— А если потерпите неудачу? — медленно выдохнул Танкред.
— Я не намерена терпеть фиаско.
Танкред задумчиво кивнул:
— Уже поздно, мне пора возвращаться в отель.
— Мы должны продолжить разговор на эту тему, — заявила Гелена. — Завтра. Но вы не приходите сюда. Я… я сама встречусь с вами. В отеле. В вестибюле, — поспешно добавила она. — Я знаю кафе, где не так много полицейских шпиков. Мы поедим там и… и поговорим.
— Я непременно буду ждать.
Гелена отвернулась к карте, которую он для нее начертил, а профессор проводил его до двери.
— Я поговорю с ней, — тихо пообещал Кадар.
— Доброй ночи… и благодарю вас, сэр.
Глава 19
Оглядевшись, Танкред понял, что довольно смутно представляет, в какой стороне находится его отель, но бодро пошел в том направлении, которое, как верил, выведет его на оживленную улицу, где можно поймать такси.
Однако не миновал и половины квартала, как подле него остановилась машина, из которой вышли двое мужчин. Один грузный, в порыжевшем от времени котелке — тот самый, которого Танкред заприметил в отеле.
— Ваш паспорт, — отрывисто потребовал мужчина в котелке.
Танкред достал из кармана документ. На паспорте заиграл лучик карманного фонаря, после чего грузный мужчина закрыл документ.
— Вам придется отправиться с нами.
— Мой паспорт в порядке, — запротестовал Танкред.
— Это не вам решать, — огрызнулся мужчина в котелке. Он посторонился, указав жестом на машину.
Ничего не оставалось, как подчиниться. Танкред забрался в небольшой лимузин, втиснувшись на заднее сиденье. Мужчина в котелке устроился рядом, а его компаньон уселся за руль.
Водитель правил так, словно вел танк. Он не обращал внимания на бордюрные камни, крутые повороты, зная, что машина бронированная. Через пять минут автомобиль резко затормозил перед зданием из песчаника.
Коридоры внутри относились к середине девятнадцатого столетия — широкие, мраморные, очень мрачные и грязные.
Мебель в небольшом офисе, куда Танкреда привели, была ровесницей зданию и под стать ему такая же прочная.
Лысый мужчина со стеклышками пенсне принял паспорт Танкреда из рук мужчины в котелке. Он пристально начал изучать документ, кивнув два или три раза. Наконец взглянул на Танкреда.
