Книга Чудо-оружие люфтваффе. Битва из будущего - Дмитрий Зубов

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77

Я находил забавным лететь приблизительно в 100 метрах над землей. Около Штраусберга я должен был набрать боевую высоту и сделать полный круг, ожидая истребительный эскорт. Я нервно озирался вокруг. Я никого не видел. Неожиданно меня накрыла огромная тень. Я был потрясен до основания. Я не мог поверить своим глазам – Bf-109 почти сидел на моем правом крыле. Этот парень, должно быть, спикировал на меня, как ястреб. Он изумленно смотрел на меня. В тот момент я подумал про себя: «Ты, негодяй, хочешь отправить нас обоих вниз?» или нечто подобное. Смеясь, этот плут помахал мне, и мы приветствовали друг друга, как два старых друга. Вместе мы полетели к Кюстрину.

Вокруг в воздухе и на земле было очень тихо – никаких зениток, ничего. Мы достаточно долгое время летели в таком забавном боевом порядке; мы были союзниками в чрезвычайно опасном вылете. Мы играли свои роли с чувством. По тому, как он пилотировал, я понял, что он, должно быть, был асом. Он облетал меня, как беркут, защищавший свое гнездо, и я знал, что он не позволит никому приблизиться ко мне. Я чувствовал себя в безопасности. Вблизи от цели он подлетел поближе ко мне и большим пальцем указал вниз, на мою цель. Мы, должно быть, пересекли линию фронта, потому что разверзся настоящий ад. Я был очень удивлен. В конце концов, это был мой первый боевой вылет. Цель лежала передо мной, окруженная градом огня.

Когда я начал пикировать на цель, сопровождавший меня истребитель ушел вверх, чтобы оставаться вне зоны зенитного огня противника. Все, что я мог видеть вокруг себя, было черными облаками разрывов зенитных снарядов. Иногда помимо этих черных облаков я мог различить небольшие вспышки огня, оставляемых трассерами, – точно такие же, когда вы подбрасываете больше дров в уже горящий огонь. Фактически я едва не забыл нажать на кнопку механизма расцепки, и моя скорость пикирования составила 600–650 км/ч. Нижний компонент поразил первую из трех секций моста, которая взорвалась и упала сверху на следующую секцию».

Во время пикирования на большой скорости возникли большие перегрузки, под действием которых не только перекосились и согнулись стойки крепления верхнего компонента «Мистела», но также произошла и деформация одного крыла FW-190. После расцепки Ридль некоторое время пребывал в шоке, и истребитель в перевернутом состоянии пролетел над самым лесом на восточном берегу Одера. Придя в себя, он затем на малой высоте пронесся над колонной беженцев, уходивших от наступавших советских войск. Повреждение плоскости его «Фокке-Вульфа» оказалось настолько серьезным, что он мог лететь вперед, только двигаясь зигзагом.

Было уже темно, когда он достиг Штраусберга. Скользя на крыло, Ридль смог благополучно приземлиться там. Он продолжал воспоминания:

«После посадки в Штраусберге – к тому времени было уже достаточно темно – я пошел на командный пункт, чтобы доложить о результатах своей атаки. Молодой парень в летном комбинезоне сидел там за столом. Я сразу же узнал его – это был мой эскорт. На его лице читалось облегчение, когда мы, стоя, хлопали друг друга по плечам. Он был сильно взволнован, так как потерял меня из виду среди заградительного зенитного огня после того, как я отцепил свой Ju-88. Мы подумали, что мы заслужили выпивку. Мы отправились в столовую, и там он снял свой комбинезон.

Я был потрясен. Передо мной стоял обер-лейтенант и кавалер Рыцарского креста. Он заметил мое удивление и немедленно отреагировал: «Это ничего не меняет!» Затем последовал длинный разговор. Он сказал мне, что при получении приказа, выделить истребитель сопровождения для «секретной птички», он сразу же вызвался. Это был я. Его любопытство было более чем удовлетворено, в том числе фейерверком, созданным зенитками. Он сказал: «Должно быть, в нас стреляла вся русская армия, но ты попал в первую треть моста». Он произнес это с уважением в голосе, и я ощутил некоторую гордость. Той ночью мы выпили больше чем по одному стакану и в заключение вспомнили о своем ангеле-хранителе (или ангелах, должно быть, их было больше чем один).

На следующее утро, когда мы стояли вместе, пока мой самолет дозаправлялся, нам было трудно выразить свои чувства. На нас давило нечто, что мы не могли передать словами или принять. Мы обменялись долгим-долгим рукопожатием. В его глазах было сожаление, и странное чувство охватило меня. Ситуация заставляла нас идти нашими отдельными дорогами. Он взлетел первым, покачав на прощание крыльями. Я долго смотрел вслед ему, зная, что он чувствовал.

Я взлетел немного позже, но сначала у меня возникли проблемы с моим сильно побитым FW-190. Бумажное уведомление, прицепленное к кабине пилота, гласило: «Негоден для полета». Сначала я решил, что это была шутка, и выбросил уведомление. Обер-инженер, старший механик и автор этого уведомления, с покрасневшим лицом бросился ко мне и сделал строгий выговор. Тогда я потребовал разговора с представителем штаба Баумбаха. Это остановило его. Из лучших побуждений он дал мне несколько советов, но я и сам знал, в каком состоянии моя покоробленная «птичка». В конце концов мне удалось удержать ее в воздухе от Кюстрина до Штраусберга. Я не хотел бросать своего компаньона там и помочь ему доставить меня домой. Это был самый трудный взлет, который я должен был выполнить. FW-190 и я медленно тащились к Пеенемюнде. Это был мой последний полет в люфтваффе. Это было 13 апреля 1945 г.».

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77