Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
Капитуляция Франции и конец советско-германского пакта
До капитуляции Франции в июне 1940 г. советско-германский пакт сослужил Сталину хорошую службу. Сделка с Гитлером позволила СССР не участвовать в войне, отвратила кошмарную возможность советско-германского конфликта на Восточном фронте, при котором Великобритания и Франция оставались бы в стороне, дала время укрепить оборону страны. Были сделаны территориальные и политические приобретения в Польше и Прибалтике. Возвращение к политике Рапалло в отношениях с Германией было очень выгодно с точки зрения экономики, очень уместным был и нейтралитет Германии во время «зимней войны». Конечно, выгода в этом случае совсем не была односторонней: Гитлер тоже получил очень много преимуществ. Особенно важным из них было то, что он смог беспрепятственно осуществить вторжение в Польшу, не опасаясь, что ему придется вести войну на два фронта. Оглушительный успех немецкой молниеносной войны в Западной Европе нарушил этот баланс. После капитуляции Франции 22 июня 1940 г. Гитлер получил неограниченный контроль над континентальной Европой. Великобритания, которой с недавнего времени управлял Черчилль, была намерена не сдаваться, но было сомнительно, что она сможет сопротивляться и Гитлеру, и соблазнительным призывам к заключению мирного договора. Теперь Сталин столкнулся с перспективой окончания европейской войны и подписания мирного договора, условия которого будут продиктованы победителем – Германией.
Реакцией Сталина на эту новую ситуацию стал ряд инициатив, направленных на то, чтобы оптимизировать территориальные приобретения Советского Союза в дальнейших военных действиях. В середине июня 1940 г. Сталин начал усиливать свое влияние в Прибалтике. Опасаясь интриг прибалтийских националистов и проникновения немцев в этот регион, Сталин потребовал создания просоветских правительств в Эстонии, Латвии и Литве и оккупации всех трех стран Красной Армией. Он возобновил попытки создать сферу влияния Советского Союза на Балканах. В ответ на донесения о неминуемом вступлении Италии в войну Молотов обратился к Риму с предложением о разделе «сфер влияния» на Балканах с Италией и Германией. 10 июня Италия все же вступила в войну, и дипломатические усилия Советского Союза еще более активизировались. Кульминацией их стало сделанное Италии 25 июня предложение признать превосходство СССР в районе Черного моря в ответ на признание Советским Союзом гегемонии Италии в Средиземноморье78. 26 июня Молотов представил послу Румынии ультиматум с требованием вернуть СССР Бессарабию (в настоящее время эта территория входит в состав республики Молдова). Он также потребовал, чтобы Румыния уступила СССР Северную Буковину – территорию с украинским населением, на которую Советский Союз раньше не претендовал. Через два дня Румыния уступила советским требованиям. Приобретение Бессарабии позволило укрепить оборону советских военно-морских баз в Одессе и Севастополе, а оккупация Северной Буковины – закрепить сухопутную связь между Бессарабией и Украиной. Граница СССР и Румынии теперь проходила по северо-восточному берегу устья Дуная, что давало Москве право претендовать на участие в контроле транспортного движения по реке79. Как и Западная Белоруссия и Западная Украина, Бессарабия и Северная Буковина были очень быстро включены в состав СССР. Подобный процесс вхождения в состав СССР в июле 1940 г. начался и в странах Прибалтики. Хотя большинство населения выступало против этого процесса, живущее в крупных городах активное левое меньшинство приветствовало оккупацию территории Красной Армией и требовало установления советской власти и присоединения к СССР. Такие радикальные настроения части населения дали Москве основание пересмотреть отрицательное отношение к «советизации». К середине августа во всех трех прибалтийских странах были проведены фальсифицированные выборы в народные ассамблеи, члены которых затем, как и следовало ожидать, проголосовали за вхождение в СССР80.
Сталин рассматривал все это как меры по укреплению обороны и как предварительные шаги к мирной конференции, на которой должен был обсуждаться переход советско-германского альянса в новую стадию. Однако с точки зрения Гитлера действия Сталина выглядели как угроза и провокация. Захват Сталиным Прибалтики был интерпретирован как часть плана по развертыванию вооруженных сил вдоль восточной границы Германии. Попытка Москвы использовать Италию в качестве посредника по разделу сфер влияния на Балканах рассматривалась как экспансия. Ввод Красной Армии в Бессарабию и Буковину ставил под угрозу поставки нефти в Германию с нефтяных месторождений Плоешти в Румынии.
Еще большие подозрения Гитлера вызвало назначение нового посла Великобритании в Советском Союзе. Стаффорд Криппс прибыл в Москву в середине июня и привез с собой личное письмо Черчилля Сталину. Черчилль предупреждал Сталина об угрозе, которую представляла собой гегемония Германии в Европе, и предлагал начать обсуждение проблем, которые могли возникнуть из-за этого в осуществлении интересов Великобритании и Советского Союза. Во время встречи с Криппсом 1 июля Сталин отверг инициативу Великобритании. На заявление Криппса о том, что Великобритания борется за поддержание равновесия сил в Европе, Сталин ответил, что хотел бы «изменить старое равновесие в Европе, которое действовало против СССР. Как известно по результатам переговоров, англичане и французы не пошли в этом вопросе навстречу. Это послужило базой сближения СССР с Германией… если идет вопрос о восстановлении равновесия и, в частности, установлении равновесия в отношении СССР, то мы должны сказать, что согласиться на это не можем». Далее он сказал Криппсу, что «считает еще преждевременным говорить о господстве Германии в Европе. Разбить Францию – это еще не значит господствовать в Европе. Для того, чтобы господствовать в Европе, надо иметь господство на морях, а такого господства у Германии нет, да и вряд ли будет… при всех встречах, которые он имел с германскими представителями, он такого желания со стороны Германии – господствовать во всем мире – не замечал… он не исключает, что среди национал-социалистов есть люди, которые говорят о господстве Германии во всем мире. Но… есть в Германии неглупые люди, которые понимают, что нет у Германии сил для господства во всем мире»81. Через две недели после этой встречи Молотов представил графу Фридриху фон дер Шуленбургу, послу Германии, немного приукрашенный, но достаточно точный отчет о разговоре Сталина с Криппсом82. Главная мысль Сталина была ясна: он хотел дать Гитлеру понять, что намерен развивать советско-германские отношения. Эту же идею выразил Молотов в своем выступлении перед Верховным Советом 1 августа 1940 г.: он высмеял появившиеся в прессе слухи о том, что Советский Союз считает новое положение Германии в Европе неприятным и опасным. Напротив, сказал Молотов, советско-германский пакт теперь имеет еще большее значение, чем когда либо, и основывается не на «преходящих обстоятельствах, а на коренных национальных интересах обеих стран»83.
Гитлер, однако, был уверен, что в англо-советских отношениях что-то назревает и что Великобританию вдохновляет способность СССР выступать в качестве противовеса власти Германии в Европе. 31 июля Гитлер заявил своему верховному командованию: «Англия надеется на Россию и Соединенные Штаты… Россия – фактор, на который больше всего полагается Англия. Когда Россия будет раздавлена, последняя надежда Англии рассыплется в прах. Тогда Германия станет госпожой Европы и Балкан. Решение: уничтожение России должно быть частью этой борьбы. Весна 41. Чем скорее Россия будет раздавлена, тем лучше. Нападение может достичь цели, только если корни российского государства подорваны одним ударом»84.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
