– Что?! – взвилась деканша. Будь ситуация не такой серьезной, грозный глас начальства мог бы и напугать Пекку, но сейчас она лишь с трудом удержалась от смеха. – Когда я задаю простейший вопрос, то требую на него ответа! – продолжала громыхать Хейкки.
«Да уж, на сложные вопросы у тебя ума не хватит!» – подумала Пекка, а вслух со светлейшей улыбкой выдохнула:
– Нет.
– Что?! – завопила Хейкки тоном выше. – Как вы смеете мне отказывать? – На ее смуглых, как у Пекки, щеках проступили багровые пятна. Но строптивая подчиненная молчала, и это завело профессора еще больше. – Ну раз такое отношение… Я немедленно отменяю все ваши лабораторные привилегии! И поставлю вопрос о вашем неповиновении на академическом совете! – зловеще прошипела она и величественно удалилась.
У Пекки руки чесались, так хотелось запустить ей в спину вазой, но она одернула себя: расшибить башку декану факультета у всех на глазах в коридоре означало дать лишний повод для кривотолков. Месть должна быть тонкой и без крови. Ее губы тронула легкая улыбка. Возможно, с такой же мечтательной улыбкой ее предки пробирались во вражеский лагерь, чтобы перерезать всех спящими. Пекка активизировала свой кристалл, произнесла несколько слов и спокойно вернулась к работе.
Но долго работать ей не дали – в дверь снова постучали, и она со вздохом отложила перо. В коридоре маялся секретарь профессора Хейкки.
– Чем могу быть полезна, Куопио? – осведомилась Пекка, одарив юношу кровожадной улыбкой.
– Декан изволит ждать вас в своем кабинете немедля, – ответил он.
– Будьте любезны известить профессора, что я занята. Впрочем, если ее устроит послезавтра…
Секретарь вылупился на Пекку с таким изумлением, словно она вдруг заговорила на одном из чирикающих языков тропической Шяулии. Так и не дождавшись иного ответа, Куопио предпочел ретироваться, а Пекка снова вернулась к испещренным цифрами и абстрактными символами листам.
Если она просчиталась… нет, не в проблеме взаимосвязи двух законов, а в законах бюрократии городского колледжа Каяни – гореть ей в огне. Когда стук раздался в третий раз, она подскочила от неожиданности и ринулась к двери. Перед ней вновь была профессор Хейкки.
– А, здравствуйте еще раз, – только и сказала Пекка.
Профессорша облизнула губы. Похоже, у нее действительно расстройство желудка – вид еще тот! И это уже само по себе было свидетельством того, что Пекка выиграла. Она это поняла сразу, прежде чем деканша мрачно спросила:
– Почему вы мне не сообщили, что ваши эксперименты проходят под покровительством князя Йоройнена?
– Я не имела права сообщать вам о них. Я вообще никому ничего не должна была о них сообщать. Я пыталась дать вам понять, что ситуация особая, но вы не соизволили выслушать меня. Я вообще не хотела, чтобы вы узнали, что я веду эти исследования.
– Я бы тоже была рада об этом ничего не знать, – скривилась Хейкки. – Мое незнание спасло бы меня от глубочайшего расстройства. Теперь же мне приказано передать вам, – она выплевывала каждое слово, словно оно было пропитано желчью, – что велено оказывать вам любую помощь в подборе ассистентов и выделять любые суммы из нашего бюджета по первому требованию.
Последний пункт, очевидно, уязвлял ее больше всего. Еще никто и никогда не получал неограниченный доступ к княжеской казне. На секунду Пекка даже размечталась, что было бы, окажись она женщиной с экстравагантными вкусами, но тут же осадила себя: князь Йоройнен никогда не дал бы ей денег, если бы считал, что она способна злоупотребить его доверием. Поэтому она ответила:
– Пока я нуждаюсь только в одном: чтобы меня оставили в покое и дали работать.
– Вы это получите, – фыркнула Хейкки, стараясь держаться от нее на расстоянии, как от опасного зверя. Но Пекка и была таким зверем – как иначе она смогла бы укротить деканшу, чувствующую себя на факультете одной из княгинь. Только с помощью одного из семи князей. А это ой как непросто.
Стоя на пороге, Пекка молча наблюдала за гордым отступлением профессорши. И под ее пристальным взглядом отступление превратилось в натуральное бегство: не дойдя до угла, Хейкки перешла на быстрый шаг, почти бег. И озиралась так часто, что чуть не врезалась в стенку.
Проследив, как деканша, все же обойдясь без травм, свернула за угол, Пекка вернулась к своим вычислениям. И сидела над ними до тех пор, пока очередной стук в дверь – на сей раз стучался ее муж – не возвестил о конце рабочего дня.
– Что ты такое сотворила с нашим выдающимся профессором? Она вся так и чешется, – произнес Лейно, задорно сияя черными глазами, по дороге к остановке городского каравана.
– Забудь. У нее волос на голове больше, чем мозгов внутри. Тем более что в наши времена вши уже не редкость. Представляешь, сколько может быть гнид в такой шевелюре?
– А я-то решил, что ты забросала ее тухлыми яйцами, – усмехнулся Лейно. – Я, видишь ли, встретил ее секретаря в коридоре, и он прыснул от меня так, словно я тоже собираюсь его искусать.
– Я его вовсе не кусала. Я просто сказала: «Нет». Вот еще, кусать этого сопляка! Я укусила Хейкки, – вновь мечтательно улыбнулась Пекка. – Не сама. Мне помог князь Йоройнен.
– Ах вот каким яйцом ты в нее запустила! – хмыкнул Лейно, но воздержался от комментариев. И Пекка была благодарна ему за то, что он обладает гораздо лучшим чутьем, чем Хейкки. Нет, это не комплимент собственному мужу. Это факт. Но даже он, практикующий маг, не должен был знать, что за проект она сейчас разрабатывает. И ее путешествие в Илихарму – лучшее тому доказательство. А постоянные приезды Ильмаринена в Каяни только его подтверждают. Но Лейно и не задавал никаких вопросов. Он слишком хорошо знал свою жену: что она может ему рассказать – обязательно расскажет. А если молчит, значит, так надо.
На остановке они купили у лоточника свежий листок новостей. Увидев заголовок на первой полосе, Лейно нахмурился:
– Проклятые дёнки! Они потопили с полдюжины наших кораблей на Обуде. Ведь мы превосходили их силами, но они все равно нас одолели! Настоящие солдаты, – нехотя признал он.
– Просто упрямые ослы, – фыркнула Пекка и сама поразилась, насколько ее реакция на статью на сей раз отличалась от реакции мужа. Молча она указала ему на небольшую заметку: «Ункерлант пошел в контратаку на Альгарве».
– Они все время контратакуют. По их словам. – Лейно пожал плечами. – Несмотря на все их контратаки, они вульгарно отступают. – Он перевернул лист, чтобы дочитать заметку. – А альгарвейцы, хоть и признают, что бои идут суровые, продолжают наступать – Глядя на приближающийся караван, он небрежно спросил: – А ты как думаешь, кто победит?
– Надеюсь, что проиграют и те и другие, – решительно ответила Пекка. – Ункерлант – это Ункерлант, а Альгарве вознамерилось отомстить всем, кто когда-либо обижал его с начала времен. По моим подсчетам выходит – всему миру.
Лейно рассмеялся, но оборвал себя:
