Чтобы наш флот мог реально действовать в Акабском заливе, нам необходимо доставить десантные суда в Эйлат по суше. Для этого требуется специальная техника и особые приготовления, начиная со спрямления углов и расширения дорожного полотна шоссе Беершева — Эйлат на резких поворотах перевала Скорпионов и кончая удалением проводов воздушных телефонных линий в тех местах, где они пересекают дорогу и висят слишком низко.
Во второй половине дня я убрал со стола все предметы, не имевшие отношения исключительно к оперативно-тактической стороне кампании. Я также передал другим лицам часть полномочий, выполнение которых в обычное время лежит только на мне:
1. Разрешение частям действовать за границами Израиля: делегировано командующим Региональными командованиями.
2. Аэрофотосъемка и патрулирование за пределами границ: начальнику военной разведки.
3. Все вопросы, связанные с Гражданской обороной: главе ГО.
4. Утверждение приговоров военно-полевых судов: генерал-адъютанту.
5. Утверждение финансовых документов (без ограничений): советнику по вопросам финансов.
Вечером на заседании с оперативным управлением мы решили дать операции по овладению Тиранским проливом кодовое название «Йотват».
Управление [отдел] разведки занимается распространением слухов в том, что иракские войска входят в Иорданию. Это часть плана, направленного на создание ощущения того, что мы готовимся воевать с Иорданией и Ираком. (Оперативники признались мне, что разведка напустила такого тумана, что они сами стали верить распущенным слухам.)
Что же до возможности вступления в войну на стороне Египта Иордании, большинство из нас думает, что такое вполне может случиться. Трудно-поверить, что пронасеровское руководство Иордании, где премьером стал Набулси, а начштаба Али Абу-Навар, которое только что вступило в альянс с Египтом и Сирией, останется в стороне. Так или иначе, я исхожу из возможности того, что Иордания начнет против нас военные действия через двое или трое суток после старта Синайской кампании; соответственно, под это мы подстраиваем свои планы на Иорданском фронте.
Выйдя из кабинета после полуночи, я заглянул в некоторые из соседних комнат. В одной все были заняты вопросами заготовок шпал, которые потребуются при восстановлении железнодорожной ветки между Тель-Авивом и Газой, если и когда мы захватим ее. В другой составляли тексты листовок для арабского населения Синая. Каких только дел не приходится делать военным!
27 октября 1956 г.
Сегодня французы буквально спасли нас — от них наконец-то пришли 200 полноприводных трехосных (6x6) грузовиков. Сто машин было передано в распоряжение парашютно-десантной бригады (202-й), которой предстоит наступать на Нахлесском направлении и соединиться с отрядом, который будет выброшен к перевалу Митла. Другие сто получила 9-я бригада, задача которой — выйти к Шарм-аш-Шейху по вади, протянувшейся вдоль западного берега Акабского залива. Мы, конечно, рассчитывали на собственные силы и мобилизовали машины, имевшиеся в распоряжении гражданского населения. Однако их оказалось так мало, что я просто не знаю, что бы мы делали, если бы не грузовики, присланные французами.
Мы решили, что в первую же ночь кампании — с 29 на 30 октября 1956 г., — с целью открыть основные пути наступления нам надо овладеть египетскими оборонительными пунктами на границе: Ницаной, Кусеймой, Кунтилой и Рас-эн-Накбом. Соответственно, я дал добро (после получения согласия министра обороны) на вывод наблюдателей ООН из Ницаны. Пусть лучше жалуются на то, что их выгнали, чем сообщают о стягивании нами к границе находящихся в полной боеготовности войск.
Начальник Гражданской обороны предложил объявить режим светомаскировки в главных городах в день начала кампании, но я отклонил это предложение. Такой приказ вызовет ненужные толки и создаст напряженность. Я продолжал держаться мнения, что египтяне не атакуют Израиль с воздуха в первые дни, поскольку будут считать наши действия всего лишь усиленной карательной акцией. Также я не согласился с предложением главы ГО исключить из мобилизационных списков «особо ценных» работников. Кампания будет настолько короткой, что угрозы вызвать паралич экономики из-за острой нехватки рабочих рук не существует, а потому нет нужды принимать меры, разумные во время ведения затяжной войны. Разумеется, я не говорю о работниках электростанций и системы водоснабжения. На то существуют специальные комиссии, члены которых знают, кого необходимо оставить, а кого можно призвать.
Через два дня все начнется. Завтра отправляюсь с визитом к танкистам. Именно на них возлагается главная задача по разгрому египетских войск.
28 октября 1956 г.
Сегодня утром прошло совещание с сотрудниками генерал-адъютантской службы[29], посвященное проблемам хода мобилизации.
В первое двое суток, чтобы не сеять беспокойство в народе, мы решили избежать экстренного призыва, что привело к весьма малоутешительным результатам. Многие резервисты не получили повесток по чисто техническим причинам: ошибки в адресах, отсутствие оповещений о перемене места жительства и так далее. Особенно плохо обстояло дело с мобилизацией у танкистов. Например, 27-я бригада на первых порах оказалась укомплектованной личным составом только наполовину. Значительное количество ее резервистов приехали в Израиль из Восточной Европы, потому адреса многих из них оказались написаны на венгерском, румынском и пр., так что курьеры не всегда могли расшифровать эту мудреную азбуку. Поэтому было решено за день до выступления прибегнуть к экстренному призыву, вследствие чего ситуация быстро выправилась[30]. Причина не только в техническом преимуществе такой системы мобилизации, но также — и, возможно, главным образом — в психологическом воздействии. Поскольку армия не прибегала к чрезвычайным мерам, резервисты подумали, что весь призыв — не что иное, как рутинная проверка надежности системы мобилизации. Но когда они поняли, что их зовут сражаться, они валом хлынули в свои подразделения. Поспешили даже и те, кого не вызывали. Достаточно было нескольким военнослужащим получить оповещение, как слух распространялся среди сослуживцев, и они спешили в части.
Мы убедились в том, что из 100 000 чел., которых мы собирались призвать, явится девяносто процентов. Откровенно говоря, мы такой отдачи и не ожидали. Столь значительный процент свидетельствует о «добровольческом рвении» — желании солдат сражаться, а это поважнее любой отчетности и бухгалтерии.
