Он отдернул ладонь.
— Ты не слышишь, что я говорю?
— Как твоя рука? — Шеннен оглядела повязку. — Больше не болит?
— Шеннен, ты меня слышишь? — спросил Скотти, чувствуя, что он закипает.
— Мне так стыдно за тот случай, — проговорила она, надув накрашенные губы.
— Это был не просто случай, — возразил парень. — Ты нарочно сломала мне руку.
— Я не хотела сделать тебе больно. Ведь ты мой малыш, — пролепетала она негромко.
Потом притянула его голову к себе и прижалась к нему губами.
От нее сладко пахло. И губы были мягкими.
— Нет! — заорал Скотти.
Вырваться было трудно, особенно с одной рукой. Шеннен крепко держала его за голову. Но теперь эти объятия не были нежными. Они были жестокими, безжалостными.
Наконец, парню все же удалось освободиться. Он отпрянул, прикрываясь рукой, словно щитом.
— Прекрати, Шеннен!
— В чем дело? Разве ты меня больше не любишь? — В ее голосе звучала боль.
— Нет, — отрезал Скотти бесцветным голосом.
Она посмотрела ему в глаза.
— Почему ты обижаешь меня, Скотти?
— Я пришел просить тебя, чтобы ты оставила меня в покое. Не звони мне. И не ходи за мной.
— Но я приготовила такой чудесный ужин, — напомнила Шеннен.
— Я хочу, чтобы ты оставила меня в покое. И мою подругу тоже.
— Но я собиралась устроить особенный вечер, — продолжала она свое.
— Ты меня слышишь? — заорал Скотти, уже не в силах сдерживаться. Она должна его услышать. Должна! — Послушай меня, Шеннен. Сейчас я уйду. Прямо сейчас. И больше не вернусь. Ты меня слышишь?
— Не уходи, — попросила она, и лицо ее стало бесцветным. Улыбка растаяла, глаза утратили блеск. — Мне не хочется, чтобы ты уходил.
— И что же ты собираешься делать? Сломать мне другую руку? — воскликнул парень.
— Нет, — прошептала Шеннен. — Если ты уйдешь, я сделаю кое-что похуже.
— Похуже? — у него перехватило дыхание. Скотти никогда еще не испытывал такой злобы.
— Я обо всем расскажу Лоре, — поведала Шеннен. Она подождала его реакции, но он просто смотрел на нее. — Я расскажу Лоре обо всем, — продолжала Шеннен. Ее бледное лицо сделалось похожим на маску. На нем совсем не было эмоций. — Пойду к ней и скажу, что ты решил остаться со мной.
— Нет, ты этого не сделаешь! — воскликнул Скотти. — Не сделаешь! — Он схватил ее за узкие плечи и начал трясти.
В следующий миг все как будто окутало туманом.
Ему вдруг показалось, что он парит над этой темной комнатой, наблюдая за борьбой каких-то посторонних парня и девушки.
Это не он так жестоко тряс Шеннен. Это не он орал от ярости. Это не он раскачивал ее так, что ее голова моталась из стороны в сторону, а волосы падали то на лицо, то на плечи.
Это делал не он. Не он боролся с ней, пихал ее, толкал и колотил хрупкое тело о стену.
— Ты разрушила мою жизнь! Ты разрушила мою жизнь!
Это кричал тоже не он. Скотти не мог издавать такие звуки.
Он парил над всем этим и лишь наблюдал с высоты.
А потом все неожиданно снова встало на свои места.
И Скотти отчетливо разглядел все.
Шеннен лежала на полу в странной позе, ее голова запрокинулась под неестественным углом, белая юбка задралась, обнажив колени.
Глаза Шеннен были закрыты.
Скотти видел все это очень ясно.
Ее глаза были закрыты, и она не дышала.
Так, ясно. Все ясно.
Он убил ее.
Глава 22
«Я убил Шеннен, — в ужасе думал Скотти, глядя на нее и не веря своим глазам. — Я убил ее. Ведь я такой сильный. Я футбольный защитник. В прошлом году я участвовал в первенстве штата. И мог бы участвовать в этом году. Я слишком молод. Я совсем не знал Шеннен. Так как же я мог ее убить? Мы с Лорой такая чудесная пара. И все так радуются за нас. Так радуются. Я не мог убить Шеннен. Меня уже приняли в Принстон. Конечно, списки стипендиатов еще не огласили, но дело уже решено. Мы с Лорой должны вместе отправиться туда. Мне казалось, мы будем вместе вечно. Мы принадлежим друг другу. Мы прекрасная пара. Значит, я не мог убить Шеннен».
— Вставай, Шеннен! — крикнул он, трогая ее бок носком ботинка. — Вставай, вставай, пожалуйста!
Скотти стоял над ее неподвижным телом и не мог наклониться. Хотел, но не мог. Оставалось только стоять.
«Может быть, я тоже умер? — подумал он. — Нет, это безумие. Чистое безумие. Я защитник Скотти Синглтон. У меня есть прекрасная подружка. Меня ждет место на фирме мистера де Марко. Значит, я не мог умереть. Или убить Шеннен».
Парень видел все так ясно, каждую деталь комнаты, каждую складку на белом свитере Шеннен, каждый волосок на ее голове. Она лежала, поджав ноги под себя, а ее волосы разметались по полу.
«Мы с Лорой стали парой года, — подумал Скотти и попытался припомнить имя своего братишки, но почему-то не смог. — Я не могу ясно мыслить, — догадался он. — Но вижу очень ясно. А мыслить не могу».
Скотти повернулся и побрел к продавленному дивану. Опустился на него, закрыл глаза и потер веки руками.
«Денни. Его зовут Денни. Ладно. Уже немного лучше. — Он долго сидел с закрытыми глазами и ждал, пока стихнет паника. — Я должен мыслить ясно. Я должен мыслить ясно. Что мне теперь делать? Она не могла умереть. Но что же делать мне? Я прежде всего защитник. Учитель всегда выделял меня. Но я все еще не могу мыслить ясно. Денни. Братишку зовут Денни. Это хорошо. Это хорошо для начала. Но что же мне делать?»
Скотти поднялся и приблизился к Шеннен.
— Ты не собираешься двигаться? — спросил он негромко. — Твой ужин остынет.
И подумал: «А ты сама не остынешь?»
Нужно как-то прочистить мозги. Если вот так глядеть на нее и ждать, пока она зашевелится, то мысли никогда не прояснятся.
И он не получит стипендии.
«Нужно выбираться отсюда, — принял решение Скотти. — Нужно куда-нибудь пойти и подумать. Здесь ясно мыслить не получится. А если я выберусь отсюда, то что-нибудь придумаю. И попаду в Принстон. Вместе с Лорой. Я позвоню ей прямо сейчас. И мы поедем в Принстон сегодня же. Нет. Мыслить ясно все же не удается. И Лоры сейчас нет дома. Ее нет дома».
Парень понял, что сейчас самое главное — выбраться из этого дома. Свежий воздух поможет ему собраться с мыслями. Как только он уйдет подальше от распростертого тела, паника тут же уляжется.
Подальше от ее тела…
Почему он теперь считает Шеннен всего лишь телом? Ведь она не могла умереть.
