Книга Два миллиарда причин - Леонид Зайцев

Вполне ожидаемая неожиданность случилась в тот же миг, как моя нога ступила на каменистую почву, а в нос ударил солёный и йодистый запах близкого моря. Прямо передо мной стоял один из фантомов, и я спиною чувствовал присутствие позади себя второго, можно было не оглядываться.

Они не пытались напасть, даже не пытались до меня дотронуться. Тот, что стоял на моём пути, поднял правую руку ладонью вперёд, а левую поднял вертикально вверх, вероятно, призывая моё внимание.

— С тобой желают говорить, — почти механическим голосом произнёс близнец, — это очень важно, — добавил он. — Пожалуйста, не используй Сосуд, ибо твоей безопасности ничто не угрожает. Ты же сам желаешь иметь полную информацию о происходящем.

Да, я хотел знать о происходящем значительно больше, чем мне до сих пор объясняли, однако и коварством местных обитателей был сыт по горло. Поэтому, я не стал закрывать портфель, но вновь полностью снял блокировку своего мозга, ибо сейчас в ней не было смысла. Мой нежданно обретённый тесть, как мне уже объяснили, легко читал меня и через блокаду, а вот дать Насте послушать наш разговор я считал необходимым.

— Хорошо, — согласился я, — поговорим. Но! Никаких перемещений за Стикс, никаких клоунад с перевоплощением! Говорить будем прямо здесь.

— Это неудобно, — сухо произнёс близнец.

— Как мне буквально только что объяснили, — сообщил я, — ты вездесущ! Или я что-то не так понял из речи Перуна о твоём всемогуществе? — от боли и злости я осмелел на столько, что не сразу осознал, с кем препираюсь, но отступать уже было поздно. — Тебе ничего не стоит пообщаться со своим зятем прямо здесь. И не пробуй забрать меня силой, — предупредил я на всякий случай, — ваш чёртов Сосуд, как можешь видеть, открыт.

Тот близнец, что стоял передо мной на некоторое время застыл, взирая на меня совершенно стеклянными глазами. Я уверен, что и тот, что находился сзади, в этот момент выглядел точно так же. Тот, чьё имя нельзя произносить, изволил осмысливать очередную дерзость своего доведённого почти до нервного срыва новоявленного родственника.

— Хорошо, — вдруг услышал я голос внутри себя, посмотрел на фантом, но тот оставался недвижим, словно заморожен в последней позе с одной поднятой, а другой вытянутой в мою сторону руками, — давай поговорим здесь. Только выслушай меня до конца и не злоупотребляй силой Священного Сосуда.

Это уж, как дело пойдёт, подумал я, не хотелось бы быть убитым, имея в своих руках средство спасения. Хотя, если верить Ладе — жене Петра Ивановича, то меня никто не посмеет здесь тронуть, пока портфель в моих руках. И я покрепче прижал к телу драгоценную ношу в виде портфеля из прекрасно выделанной кожи.

— Не волнуйся, — устало, как мне показалось, прозвучал в моём сознании голос, — я уже давно отбросил попытки забрать Сосуд силой или хитростью. В этом она и её глупые друзья меня переиграли, позволив тебе понять, как использовать одно из самых незначительных свойств, которыми он обладает.

— Это «незначительное свойство», — вслух произнёс я, — уже не раз мне жизнь спасало в ваших чередующихся мирах, населённых давно забытыми людьми божествами, которые бесятся от скуки и неприкаянности.

— В чём-то ты прав, — согласился голос, — большинство населения этого мира уже много веков считается смертными лишь героями мифов и сказаний. Что ж, люди развиваются и, как дети, однажды забывают своих учителей, тех, кто когда-то ставил их на ноги и учил ходить. Но я хотел поговорить с тобой не об этом.

Я был поражён, выходило, что все эти Сфинксы и Полканы, Нептуны и Кецалькоатли действительно когда-то жили среди людей и творили историю, на задворках которой в итоге и оказались! Приходилось поверить в это, как и в то, что всё происходящее со мной не сон и не бред, и что я запросто сейчас разговариваю с Повелителем богов!

— Исследовать собственные впечатления о нашем мире, — с упрёком произнёс голос, — у тебя ещё будет время, а сейчас давай вернёмся к нашим баранам.

— Причём тут бараны? — не сразу понял я, увлёкшись своими мыслями.

— Я говорю о Сосуде! — явно теряя терпение, повысил голос Тот, чьё имя нельзя произносить. — Нельзя допустить того, чтобы он был доставлен в начало Пути — в самый центр мироздания! Ты даже не понимаешь, что несёшь, и чем это грозит миру!

— Я не знаю, — пришлось согласиться мне, — но Настя-то знает! И раз доверила это дело мне — своему мужу, то значит, что сие путешествие моего портфеля чрезвычайно значимо и важно лично для неё.

В моей голове возник какой-то сумбур, шум из множества голосов, вещавших одновременно перебивая, и заглушая друг друга. Я только смог выделить пару фраз из общего хаоса: «сколько раз… она не Настя», и «тебе… жена». Однако, порядок, наконец, восторжествовал, видимо, мой оппонент смог взять себя в руки.

— Твоя жена и моя дочь, — абсолютно членораздельно произнёс он, — сошла с ума, свихнулась, съехала с катушек — выбирай, что больше нравится! Священный Сосуд обладает мощью большей, чем все ядерные арсеналы Земли вместе взятые! А она твоими руками несёт эту бомбу к истоку мироздания! Зачем?

— Я думаю, — произнёс я неожиданно для самого себя спокойно, — у неё есть вполне определённая цель, и вы о ней осведомлены, ибо иначе она не затеяла бы столь опасное предприятие, подвергая риску жизнь мужа и идя наперекор отцу. — И, заметив последовавшее замешательство с ответом от всемогущего отца своей супруги, добавил: — Теперь я уверен, что точно знаете, чего она от вас добивается!

Последовала пауза, похожая на долгий и тяжёлый вздох. Я использовал заминку, чтобы осмотреться, но кроме серых скал и двух застывших фантомов в их причудливом наряде ничего больше не обнаружил.

— В том-то и дело, — произнёс, наконец, голос того, кого я теперь считал тестем, — что я не могу понять, зачем она это делает!

— Неужели, она даже не пыталась объясниться? — изумился я. — Честно скажу, что на мою Настю это не похоже!

Снова молчание. Мне даже послышалось какое-то кряхтение и бормотание, но в этом мире нельзя доверять ни своему слуху, ни любым другим чувствам.

— Что-то она говорила, — признался голос, — но я тогда был занят и не особенно слушал, а она продолжала настаивать, и я сказал — нет. И почти сразу заварилась вся эта история. Теперь, как ни странно, только ты, смертный, считающий себя её мужем, можешь спасти наш мир от собственной разбушевавшейся супруги.

— Но мне говорили, что она меч, а вы рука, его направляющий! — закричал я. — Что с вашей рукой и что с мечом, если вы оба прибегаете к помощи простого смертного?

— Так всегда и было, — произнёс голос, — я сам не понимаю, какая сила изменила всё! Меч вдруг обрёл самостоятельность, и рука больше не может не только управлять им, но даже нащупать рукоять!