– Анюта! Что ты делаешь?! Брось сейчас же эту гадость! Зачем ты собираешь жуков? Вот дрянная девчонка! Сейчас я выйду!..
И такой “контроль” – весь день.
Однажды девочка перестала откликаться. Тогда бабушка в испуге выскочила из дома и бросилась искать внучку, продолжая кричать: “Аня! Аня!” Увидела и набросилась на нее:
– Ты почему не откликаешься?
И слышит в ответ спокойное:
– А вы мне все надоели».
А вот еще одна история: «Когда умерли наши родители, я осталась с двумя братьями 12 и 14 лет, а мне было тогда всего 17. Конечно, опыта в воспитании никакого, но я старалась мальчишек контролировать. Я, казалось, делала все: и с улицы вовремя звала их, и дома заставляла все делать, и в магазин ходить. А возраст-то у них какой: только смотри за ними да смотри. Но дела шли все хуже и хуже: ребята пытались где обмануть, где не послушаться. Старший вообще стал от рук отбиваться. И тут соседка посоветовала: “Ты ослабь опеку над ними, старайся, чтоб они чувствовали себя в ответе за дом. Будь ближе к ним, чаще советуйся, кому что купить. Не одна думай, а все вместе решайте семейные вопросы”. И вот как-то собрались все вместе, обсудили, сколько денег оставить на питание (сколько оставить, конечно, только я знала, но я объяснила, что нужна именно эта сумма), кому купить обувь, кому брюки, что делать сегодня, как отдохнуть в выходной. Прошел год. Ребята не по годам повзрослели, а мне стало куда легче, радостнее с ними» (Н. Фокина, Бузулук, Оренбургская область).
Внимание, участие, интерес к жизни растущего человека – вот что понимают под контролем те, у кого нет конфликтов с детьми. «Нужно жить интересами ребенка, знать, чем был заполнен его день, кто его друзья, что его волнует, его обиды и радости» (В. и Г. Лихачевы, Тольятти).
«С самых первых сознательных дней жизни сына я старалась выслушать в первую очередь его самого: почему так вышло? Зачем он так сделал? И помогала ему понять, в чем его вина. А он мне всегда все рассказывал» (В. Маматова, Казахская ССР).
«Не надо инициативы ребенка зажимать, нужно дать ему возможность самостоятельно решать и делать, отвечать за себя. Пусть у ребенка развивается самоконтроль» (С. Попов, Свердловск).
Выходит, секретов особых нет, все просто: «Жить жизнью ребенка, впустить его в свою жизнь, думать вместе с ним, а не за него» (В. Левштанов, Московская область). Тогда и дождешься такого признания: «Подруги в училище мне завидуют: вот бы такую мать! А я и не отрицаю: лучшей подруги не найти. Когда прихожу домой, мама садится рядом со мной, слушает мои новости и рассказывает сама. Я понимаю, что она очень переживает и волнуется за меня, и стараюсь делать так, чтобы не только мне, но и ей было хорошо» (Г. Глущенко, 16 лет, Зеленоград).
«Хорошо рассуждать, когда время есть, – возразят мне. – Но ведь днем – дети в детском саду, в школе, а мы на работе. А общим бывает только вечер – с домашней суетой, телевизором и усталостью после рабочего дня. Тут не до разговоров по душам».
Все так. И все же… Автор уже упоминавшегося письма, Е. Трубкина, работает швеей-мотористкой, ее сыновьям – 15 и 16 лет, а вот говорит: «Мне с ними легко!» Успевает, значит. А успевает потому, что, судя по ее письму, постоянно держит с ребятами «обратную связь», знает, чем они живут. И они в курсе всех ее дел и забот. Когда это началось? Не год и не два назад, а наверное, гораздо раньше.
Вот письма от воспитательниц детских садов.
«Удивительно, но родители, приходя за детьми, интересуются (да и то не все) только тем, как дети… едят. Ни игры, ни занятия, ни отношения с другими детьми – ничего этого им не надо! Они ругают своих детей за то, что те испачкали рубашку, штанишки, но никогда не спросят, а что они делали, почему испачкались» (С. Земскова, Рязань).
«Нередко в детском саду можно услышать такой диалог: “Мама, я сегодня был капитаном, а Саша боцманом на корабле! Наш корабль ловил рыбу в море. Мы…” В ответ же: “Одевайся скорее, не болтай!”» (Н. Гречишкина, Барнаул).
Так и вчера, и сегодня… а завтра сыну уже не захочется маме ничего рассказывать. И тогда живое общение с ребенком придется заменить этим: «Покажи руки! Выверни карманы! Где был? Да отвечай же, когда тебя спрашивают!» Начнется тот самый въедливый контроль, который не нужен.
А вам, уважаемые взрослые, не приходилось разве ежиться от недоверчивого надзора супруга, начальства, общественности? Вряд ли такой контроль действовал на вас благотворно. Мне, например, всегда в таких случаях хочется делать наперекор.
Зато как вдохновляет интерес – искренний, уважительный и деликатный. Тогда мы всегда будем на одной волне с нашими близкими.
Итак, «вынесем за скобки» контроль-интерес – только такую его разновидность, и никакую другую.
Наказание
Наказание, как известно, следует за преступлением. Или хотя бы за проступком. Вернее, должно следовать, но…
Однажды я видела, как мать жестоко отшлепала мальчугана лет четырех за то, что тот перемерил глубину всех луж, которые ему попадались на дороге. Сначала мать только ворчала, повторяя через каждые полминуты: «Не лезь в лужи», «Не лезь, кому говорят». Но мальчуган никак не мог удержаться от соблазна, да, по-моему, просто и не слышал матери. Вступая в очередное бездонное оконце, он испытывал каждый раз восторг первопроходца – это прямо написано было на его сияющей забрызганной рожице. И вот когда он поскользнулся и… нет, не упал, а только поскользнулся и с гордостью взглянул на мать: молодец, мол, я – не упал, мать разъяренно накинулась на него.
Я шла следом за ними и не удержалась: «Ну за что ж вы его?!» – «За что?! – возмутилась мать. Ей было совершенно ясно, за что, и она продолжала кричать на ребенка: – Я тебе покажу! Ты у меня будешь слушаться! Ты у меня будешь слушаться!» – твердила она с исказившимся красным лицом.
Итак, человек наказан. А на мой взгляд, он заслуживал похвалы: за жажду исследовать, за радость познания, за то, что изловчился в трудный момент и удержался на ногах.
Позвольте, скажут мне, но он же не послушался матери, разве это не проступок? Пусть еще маленький, но разве можно оставить его безнаказанным?
А я спрошу, в свою очередь: разве у этой мамы в сложившейся ситуации нет своей вины? Видимо, сын так привык к постоянным нудным указаниям матери, к тому же еще и малообоснованным, что просто перестал их замечать.
Виноваты оба, а наказан один.
И ребенок, судя по всему, уже усвоил: сильный всегда прав. В проигрыше оба: сын получает урок безнравственности, а мать еще больше утверждается в своей педагогической темноте.
А если подойти ко всему этому совсем-совсем иначе?
Человек входит в мир не нравственным и не безнравственным, не героем и не преступником, не добрым и не злым – никаким. И каким он будет, зависит от нас – людей, живущих с ним рядом. А мы, в отличие от младенца, – уж какие-то очень разные. Конечно, каждый из нас, взрослых, признает, что до совершенства ему еще далеко, но кое-что за душой все-таки имеется. И вот с этим кое-чем мы отважно беремся лепить нового человека, прямо-таки осуществляем в миниатюре функции господа бога. И, к сожалению, часто совершаем одну и ту же ошибку: верим в свою непогрешимость и право делать все, что ни заблагорассудится, вершим скорый суд, караем и милуем; но, если выходит что-то не так, вины за собой не признаем.
