Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122
Я написал ее, нарисовал к ней картинки, чтобы показать художнику, что там должно происходить, и отправил издателю, а тот, в свою очередь, передал ее Адаму Рексу, который нарисовал куда более хорошие картинки, – и вот теперь я сижу и жду, опубликуют ее таки в Китае или нет.
В общем, малыш-панда, который чихает, да.
Это детская книга, которую я, как ни странно, писал для взрослой аудитории. Затем, что хотел, чтобы мою книжку с картинками прочли в Китае. Чтобы дети фантазировали, мечтали, радовались и играли в панду и как будто она чихает. Поэтому я написал книгу в надежде, что взрослым понравится читать ее своим детям и, что еще важнее, понравится перечитывать в десятый раз за неделю или даже в третий раз за вечер.
В этой книге изображен очень простой мир, в котором маленького ребенка никто не слушает (хотя следовало бы) – с катастрофическими последствиями для всех, кроме ребенка. Картинки там очень красивые и с большим количеством деталей.
В процессе работы я все время смотрел на нее двумя парами глаз одновременно: понравилась бы мне эта книга, когда я был совсем маленьким мальчиком? А понравилась бы, если бы я читал ее своим детям или даже внукам – жизнь ведь не стоит на месте?
Это была первая.
Потом я написал вторую книгу – почти наверняка детскую. Называлась она «Но молоко, к счастью…». Сначала я думал, что она окажется короткой, не длиннее «Дня, когда я обменял папу на двух золотых рыбок», которому она служила тематическим продолжением. В этой книге был отец, физически присутствующий, но на самом деле настолько отсутствующий, что дети обменивали его на всякие разные вещи – на маску гориллы, электрогитару, белого кролика или золотую рыбку. Он все это время преспокойно читал газету. Тут я подумал, что стоит перевернуть ситуацию. Я напишу об отце, на долю которого выпали совершенно невероятные приключения (или, по крайней мере, он так говорит), пока он ходил за молоком детям на завтрак.
Книга росла и росла, пока не стала слишком длинной для детской книжки с картинками, а потом у меня кончились слова – прежде чем она успела стать длиной с роман.
Издатель первым делом задал вопрос (и совершенно разумный), с какой стати в детской книжке героем оказался папа? Разве все эти удивительные приключения не должны были случиться с его сыном, который и есть рассказчик? Иными словами, мне предстояло серьезно подумать, годится ли взрослый протагонист для такого рода детской литературы.
Никакого рационального ответа у меня не было – главным образом потому, что эту книгу я написал и даже задумал просто так, безо всяких рациональных причин. Это просто была история про папу, который вышел за молоком, потом вернулся с опозданием и поведал о своих поразительных приключениях детям, которые ему не поверили и даже не особенно впечатлились. Называлось все это «Но молоко, к счастью…». В сущности, я даже не могу сказать, что создал эту историю сам – рационально или нет: я ее просто описал, как будто нашел на дороге и понял, что ее надо как-то зафиксировать для мира. Изменить ее у меня все равно бы не вышло – она была такая, какая была.
Так что героем остается папа, и он же возвращается с молоком.
Третья книга – та, что вдохновила название этой речи. Она же – главная причина, по которой я продолжаю задаваться этим вопросом.
Ее рабочее название – «Океан Летти Хемпсток»[25]. Она почти целиком написана с точки зрения семилетнего мальчика. В ней есть магия – три странные, научно-фантастические ведьмы, живущие в старинном фермерском доме в конце того же переулка, что и главный герой. Персонажи в ней необычные, черно-белые, включая и самое абсолютно злое существо, какое я только создавал со времен Другой Мамы из «Коралины». Еще в ней есть ощущение чуда и странность. Книга вышла длиной всего в пятьдесят четыре тысячи слов – коротковато для взрослой, но идеально, как годами считалось, для детской. В ней есть все, что бы мне понравилось в детстве.
Я не думаю, что она для детей… Но не вполне в этом уверен.
Это книга о детской беспомощности. О принципиальной непостижимости взрослого мира. В ней случаются плохие вещи: все-таки сюжет начинается с самоубийства. Я писал ее для себя: чтобы попытаться возродить свое детство и показать его жене, чтобы пробудить мир, который спал мертвым сном вот уже больше сорока лет. Местом действия я сделал дом, в котором вырос, а протагонистом вывел почти что самого себя. Родители были похожи на моих родителей, сестра – на мою сестру. Я даже извинился перед своей самой маленькой сестрой за то, что ее в этой вымышленной версии событий еще попросту не существовало.
В процессе работы я все время царапал для себя какие-то заметки на клочках бумаги и на полях, чтобы самому понять, пишу я книгу для детей или для взрослых. Это все равно не изменило бы природу книги, но все же могло повлиять на то, что с ней делать по окончании: кто будет первым ее публиковать и как. Заметки были вроде таких: «Во взрослой книге вполне можно оставить эти скучные куски» или «Если книга детская, вряд ли можно будет оставить сцену, как папа топит его в ванне… или можно?»
Потом я добрался до конца книги и понял, что по-прежнему теряюсь в догадках, как и в самом начале. Так что же это такое? Детская книга? Взрослая? Для юных взрослых? Книга-гибрид? Книга… как таковая, вообще?
Я как-то написал английский сценарий для очень красивого и престижного иностранного мультфильма. Перед началом работы кинокомпания попросила меня попробовать навтыкать туда местами бранные слова: они хотели, чтобы фильм получил категорию не ниже PG-13[26]. Не думаю, однако, что сквернословие способно сделать произведение искусства взрослым.
А вот что действительно иногда делает книгу взрослой, так это описание мира, понятное только тому, кто и сам уже взрослый.
Иногда взрослая книга оказывается не для вас – пока еще не для вас… или станет для вас, когда вы окажетесь готовы. Но бывает и так, что вы ее все равно прочтете и извлечете из нее, что сможете. Возможно, в этом случае вы вернетесь к ней, когда подрастете, и обнаружите, что книга стала другой – изменилась так же, как и вы, сделалась мудрее или, наоборот, глупее, потому что вы сами стали мудрее или глупее, чем были в детстве.
Я рассказываю вам тут все это в надежде, что сам процесс записывания и последующего проговаривания для слушателей поможет прояснить эти вопросы для меня самого; что это прольет восхитительный, яркий свет на зловреднейший из вопросов: что вообще, к чертовой матери, такое детская книга?
Сегодня я говорил довольно много, но, подозреваю, так и не ответил на этот вопрос. Ну, не до конца, по крайней мере.
Но вообще-то к писателям ходят не за ответами. Вы приходите к нам за вопросами. А в вопросах мы настоящие мастера.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122
