– Да? Он, вероятно, ошибся. – Она скрестила руки на груди и нетерпеливо топнула ногой. – Фрешет!
Нормандец медленно повернулся и посмотрел на девушку.
Глава девятая
Рианон не знала, куда отвести взгляд. Разумеется, подальше от темных вопрошающих глаз Брайса Фрешета, его сердитых чувственных губ и потной груди. Она уставилась на его грязные башмаки.
– Да, миледи? – Голос его прозвучал почти так же дерзко, как и у стражника.
– Это вы приказали не выпускать меня из Эннед-Бейча?
Фрешет бросил мечи на землю рядом со своей кожаной туникой и пошел к ней навстречу.
Она подняла голову и постаралась прямо смотреть на него, хотя он был полуголый.
– Это приказ лорда Синвелина, миледи. Он тревожится о вашей безопасности за пределами крепостных стен. Так, Мадок?
Валлиец ничего не ответил.
– Он вас не понимает, – напомнила Брайсу Рианон и, отстранив копье Мадока, направилась к Фрешету.
– Вы так думаете, миледи, – ответил он и, понизив голос, добавил: – Но я выяснил, что он ловко притворяется.
Мадок злобно посмотрел на Брайса.
– Я отвечу за безопасность миледи, – сказал Брайс, обращаясь к Мадоку.
Мадок что-то буркнул, а Рианон с Брайсом подошли к остальным солдатам, которые с любопытством на них смотрели.
– Они, к сожалению, ни слова не знают по-французски.
– Тем не менее вам удалось их рассмешить, – заметила она.
– Когда два человека хотят показать друг другу, как надо обороняться, и при этом оба клинка одновременно ломаются, солдаты находят это забавным.
Рианон и не подозревала, что такой грозный воин, как Брайс Фрешет, обладает способностью посмеяться над неудачей. Но она тут же вспомнила, что с ним следует держать ухо востро.
– Я не понимаю, почему мне нельзя выйти из замка, если другим это можно.
Смешинка исчезла из его глаз, и выражение лица вновь сделалось отчужденным.
– Пока вы находитесь в поле моего зрения, миледи, – решительно заявил он, – полагаю, что его светлость не станет возражать. – Он наморщил лоб. – А где он сам, миледи? Это у него вам следует спрашивать разрешения.
– Мне оно не нужно.
– Но от его общества вы ведь не отказываетесь.
– Я не… – Она замолкла: этому человеку не надо знать о ее чувствах. – Я здесь не узница, – сказала она.
– Разумеется, нет, миледи. Вы – желанная гостья.
Ей не понравился его насмешливый тон.
– В таком случае ко мне следует относиться с уважением. – Она посмотрела на его голую потную грудь.
Он покраснел, но тунику надевать не стал.
– Я занимаюсь с солдатами, а при этом лишняя одежда мешает.
Теперь покраснела Рианон. Она пошла по грязной дорожке к группе людей. Те, кто лежал на земле, поднялись на ноги и поклонились.
– Вот-вот пойдет дождь, миледи! – Брайс догнал ее. – Не лучше ли вам вернуться в зал к лорду Синвелину?
– Он спит.
– А! – многозначительно произнес Брайс. Она окинула его сердитым взглядом.
– Что вы хотите этим оказать?
– Я, миледи? Абсолютно ничего, – ответил он.
– Вы наглый, неотесанный нормандец! В ответ он с улыбкой поклонился, а Рианон уселась на пенек.
– Пожалуй, я останусь и полюбуюсь на это чудо – как вы управляетесь с людьми, которые вас не понимают.
Он пожал плечами и отвернулся. Худой, темноволосый Эрмин подошел к ним. Вид у него был взволнованный, и Рианон не могла понять отчего: он пугливо посматривал то на командира-нормандца, то на приближающуюся грозу. Наконец Рианон сообразила, что этот человек выступает как переводчик. Давалось это ему с трудом. Когда Брайс кончал говорить, тот долго молчал, подыскивая нужное слово. Люди слушали, но без особого интереса, а Брайс начинал раздражаться.
Рианон слезла с пенька и подошла к Брайсу.
– Они вовсе не глупы, – прервала она его разъяснения о том, что не следует слишком напряженно держать оружие, чтобы не вывихнуть кисть.
– Они невнимательны к тому, что я говорю, – пожаловался нормандец.
– Просто обычно они не сражаются мечами и считают, что ваши разглагольствования их не касаются, – объяснила Рианон.
– Разглагольствования?
– Ну урок или речь. Сколько человек здесь вооружены мечами?
– Пятеро. Остальные, я думаю, забыли их захватить.
– Забыли? Вы ведь видели, в каком состоянии оружие даже у тех, кто его принес: клинки проржавели и сломались.
Брайс прищурился. Хоть бы она перестала говорить и смотреть на него своими яркими зелеными глазами, да и не стояла бы так близко. Одного взгляда ее прекрасных, внимательных глаз было достаточно, чтобы рухнули преграды в его душе, которые он возвел против ее чар. Она была просто опасна для него.
– Они нарочно не следят за оружием, чтобы оно заржавело? – сердито спросил он.
– Нет, что вы, сэр! Не нарочно! – в ужасе крикнул Эрмин.
– Мне следовало объяснить получше. Они не обращают внимания на мечи, так как предпочитают луки.
– Луки? Рианон кивнула.
– В ближнем бою они используют и мечи и копья. Вы когда-нибудь видели уэльский лук?
– Я однажды наблюдал, как лучник пробил стрелой доску в четыре дюйма толщиной.
– А из чего была сделана стрела?
– Кажется, из вяза. Скверное оружие: негибкое, слишком длинное и громоздкое.
– И при этом пробивает четырехдюймовую доску, – с улыбкой парировала Рианон.
Эрмин сказал что-то солдатам, и они оживились.
– Им больше нравятся луки? – спросил Брайс Эрмина.
– Да, сэр.
– Очень хорошо. Завтра пусть приносят свои луки и стрелы, а я посмотрю, такое ли это расчудесное оружие, как утверждает миледи.
Эрмин кивнул и снова посмотрел на небо, словно там происходило что-то более важное, чем распоряжения Брайса.
– В чем дело? Уже начинается гроза?
– Нет, сэр… это…
Эрмин умоляюще посмотрел на Рианон и разразился потоком валлийских слов.
Она ласково ему улыбнулась, затем с той же улыбкой повернулась к Брайсу.
– Его жена рожает, и он хочет быть с ней рядом. Он говорит, что в прошлый раз их ребенок умер, и жена тоже чуть не умерла. Он покорнейше просит отпустить его домой. Он вернется, как только ребенок родится.
– Конечно, пусть едет.
Да если бы леди Рианон вот с такой же улыбкой попросила Брайса спрыгнуть с зубчатых стен крепости, он сделал бы это, не задумываясь. Рианон продолжала улыбаться, и в ее глазах светилось одобрение.
