Все ученики Ланы жили рядом со школой, а потому она ходила по домам прямо по списку из журнала. В конце сентября дошла до буквы «м». В ее классе училась Света Майорова. Конечно, женщина вздрогнула, когда первый раз увидела в журнале эту фамилию. Память о первой любви, да еще несостоявшейся, вытравить нельзя ничем. Лана даже подумала, что могла бы стать тезкой этой девочки и по имени, и по фамилии, если бы обстоятельства сложились иначе. Она знала, что Юра погиб в Афганистане, а потому ученица никак не может быть именно его дочерью, даже несмотря на то, что ее отца тоже звать Юрием. Что ж из этого? Имя очень распространенное, да и фамилия не из редких. И все-таки каждый раз Лана пристально вглядывалась в ученицу и каждый раз убеждала себя в том, что быть Юриной дочерью она никак не может еще и потому, что абсолютно на него не похожа. Юра Майоров жил в памяти Ланы голубоглазым принцем с мягкими волнистыми волосами до плеч по моде того времени, а Света была кареглаза, веснушчата, с гривой прямых, жестких медно-рыжих волос.
И все же сердце Светланы Николаевны учащенно забилось, когда в один из субботних дней она позвонила в квартиру Майоровых, и не унялось даже тогда, когда дверь ей открыла миловидная женщина, такая же темно-рыжая и пышноволосая, как Света. Классная руководительница пятого «В» зашла в дом своей ученицы, задержав дыхание, будто ныряла в холодную воду. Между тем квартира Майоровых холодной не была во всех смыслах. Во-первых, только что включили отопление, а потому оказалось даже слегка душновато. Во-вторых, чувствовалось, что в этом доме живет семья, где все хорошо, то есть тепло и в переносном смысле. Комната, куда Ирина Викторовна Майорова привела учительницу дочери, была уютной, со вкусом обставленной.
– Вы, наверно, хотите посмотреть, где занимается Светланка? – с пониманием дела спросила мать ученицы.
– Конечно, – ответила Светлана Николаевна и улыбнулась.
– Пройдемте, – Ирина Викторовна пригласила ее в другую комнату.
Эта комната, значительно меньше предыдущей, явно была детской. Поскольку одну ее сторону занимали девчоночьи вещички, а другую – мальчишечьи, Светлана Николаевна поняла, что у ученицы имеется братишка.
– У вас есть еще сын? – спросила она для порядка. Информация о наличии у учеников братьев и сестер тоже очень важна для классного руководителя. Некоторые братья-сестры не ладят между собой, что может быть причиной излишней нервозности ученика. Надо знать, откуда «растут ноги» этой нервозности.
– Да! У нас есть еще сын, Сашка! Он пока еще в начальной школе учится, в третьем «А». Шустрый такой! Никакого сладу с ним нет! Сейчас дети вместе с отцом пошли Сашке велосипед покупать. День рождения у него завтра! – охотно доложила Ирина Викторовна, потом обернулась, взяла с полочки детского секретера фотографию в яркой пластиковой рамочке и подала учительнице со словами: – Вот посмотрите! Это мы всей семьей фотографировались в нашем парке! Видите, Светочка на меня похожа, а Сашка – вылитый папка!
Светлана Николаевна взяла в руки фотографию и тут же в испуге чуть не отбросила в сторону. Из рамочки на нее смотрел и улыбался… Юра Майоров. Не просто мужчина, имя и фамилия которого совпали с именем ее первого в жизни возлюбленного. Это был тот самый Юра Майоров. Возмужавший, с короткой стрижкой вместо пушистой волнистой шапки волос, с небольшим шрамом, косо перечеркивающим лоб над правой бровью, но с такими же глубокими голубыми глазами, с таким же выражением лица, какое она у него помнила: будто чуть в чем-то виноватым. К нему прижимался мальчик, действительно очень на него похожий, только с карими глазами. Лана совершенно некстати вспомнила законы Менделя и доминантные признаки наследования. На самом деле ей было не до доминантных признаков. Она близка к самому настоящему обмороку. Юра жив? Жив? Жив! Жив…
Ирина Викторовна между тем из-за плеча Ланы тыкала в фотографию длинным ноготком, поясняя: «Это я… это Сашка… это Светочка… это наш папа Юра», как будто можно было ошибиться, кто есть кто. Лана молча смотрела на фотографию, не в силах отвести глаз. В конце концов мать ученицы попыталась забрать рамочку, но пальцы учительницы ее не отпускали. Лана понимала, что надо отдать фотографию, но пальцы почему-то не разжимались. Ирина Викторовна с удивлением взглянула в лицо классной руководительницы и с испугом произнесла:
– Вам что, плохо, Светлана Николаевна?
– Да… мне плохо… – с трудом проговорила Лана. Ей действительно не хватало воздуху.
– Может, вызвать «Скорую»?
– Нет-нет… – Лана покачала головой, при этом сильно закачалась детская комната семейства Майоровых, будто была расположена на судне в бурлящем море. Женщина охнула, коленки ее подогнулись, и она опустилась на предусмотрительно подставленный Ириной Викторовной стул. Понимая, что ведет себя по меньшей мере странно, она перевела больной взгляд на мать ученицы и почти прошептала:
– Вы простите меня… У меня иногда так бывает… Вдруг спазм сосудов… – Лана говорила первое, что приходило в голову. Она плохо представляла, что происходит с человеком при спазме, но ей казалось, что нечто похожее. В следующий момент она пожалела о том, что сказала, поскольку родительница может потребовать убрать из школы спазматичку. Она же может напугать детей, если эдакий спазм случится с ней прямо на уроке.
Неизвестно, пришли ли подобные мысли в голову Ирине Викторовне, но даже если бы и пришли, вряд ли она стала бы делиться этим с самой Светланой Николаевной, если можно поделиться прямо с директрисой. Ирина Викторовна лишь выразила сожаление о том, что мужа нет дома, потому что он непременно отвез бы классную руководительницу дочери домой на собственной машине. Эти ее слова сразу привели Лану в чувство. Отсюда надо бежать… Бежать! И чем быстрее, тем лучше. Не хватало еще встретиться здесь с самим Юрой. Вдруг они уже купили велосипед и с минуты на минуту будут дома!
– Мне уже лучше… – шершавым голосом произнесла Лана и добавила: – Я вижу, у Светы дома есть все условия, чтобы готовить уроки и отдыхать от занятий. Так что… я пойду…
– Может быть, чаю? – гостеприимно предложила Ирина Викторовна. – Что-то вы еще бледноваты…
– Нет-нет… Спасибо… Мне еще к двум ученикам надо зайти…
– Куда же вы в таком состоянии?
– Ничего… все уже хорошо… А сейчас выйду на улицу, вдохну свежего воздуха, и станет еще легче… Всего наилучшего!
Растерянная Ирина Викторовна смогла произнести в ответ только одно слово «всего…», а классная руководительница уже самостоятельно открывала замок двери.
Вылетев из подъезда, Лана самым быстрым шагом пошла прочь от этого дома. Подальше. Побыстрее. Главное – навсегда забыть дорогу сюда. А еще убедить себя, что ей просто показалось, будто отец Светы Майоровой похож на ее первую любовь. Он всего лишь похож – и ничего более… Совпадение – и все! А тот… Юра… он давно уже…мертв… мертв… А если даже и жив, то для нее он все равно что мертв… И ей, мужней жене и матери троих детей, думать о нем не надо, тем более что она сама виновата в том, что они не вместе. Она прогнала Майорова от себя в юности, не смогла простить ему Ермакову, а он вовсе и не был виноват… Не был… Танька потом сама призналась Лане, чтобы сделать ей больно. Она прямо так и кричала тогда:
