До слуха доходили перешептывания гостей у них за спиной, потянувшихся следом в предвкушении скандала. Присцилла подумала, что и вправду оказалась в роли огненного ангела возмездия, и ей вдруг стало легко и весело.
Когда они завернули за угол галереи, перед ними открылся проход в бальный зал. Хосе Антонио, проскользнув за спиной Карлоса, зашагал рядом с Присциллой. Таким образом, она как бы оказалась защищенной с обоих флангов. Все трое шли в ногу, привлекая внимание гостей. Любопытных взглядов становилось все больше, слышалось жужжание досужих домыслов.
– Лучше отвали, Хосе Антонио, – посоветовал Карлос.
– Никогда.
– Это моя драка!
– Не знаю, что скрывается за твоими действиями, черт возьми, но, если ты отказываешься занимать место Деметрио, Карлос, тогда мать примется за меня. Я, пожалуй, останусь на твоей стороне.
– Это мое глубоко личное дело, Хосе Антонио.
– Все равно будет лучше, если мы выступим единым фронтом.
– Слишком поздно примазываться. Не ты ли пытался остановить меня?
Для главного события еще не поздно. С одной стороны, расчетливое упрямство Хосе Антонио, а с другой – безрассудная решительность Карлоса влекли Присциллу вперед, по ее ощущению, к своего рода Армагеддону – к столкновению противоборствующих сил, которое должно было положить конец эре единоличной правления. А она тут причем, разодетая словно принцесса, которой отведена роль пешки? Нет, не пешки, решила Присцилла, а символа. Даже оружия, этакого карающего меча, занесенного над головой виновного во имя правды и справедливости.
От этих мыслей на губах молодой женщины заиграла улыбка… Нет, она определенно вела себя легкомысленно. Слова из шуточной песенки «Не плачьте по мне, не надо…» вертелись у нее в голове, когда они вступили в бальный зал.
Теперь их окружала сплошь одна аристократия: весьма импозантные мужчины и женщины, сверх меры увешанные драгоценностями. Они подвергли ее пристальному осмотру. Присцилла высоко подняла голову – Золушка прибыла на бал в сопровождении двух принцев де Мелло.
И тут из дальнего конца зала донесся голос, усиленный микрофоном, который Присцилла сразу узнала. Он принадлежал особе с репутацией богатейшей и самой властной женщины в Венесуэле.
– Друзья мои… спасибо, что вы пришли сегодня на этот вечер. Мне доставляет огромное удовольствие видеть вас всех здесь, чтобы вместе отпраздновать очень важное событие. К сожалению, мой сын Карлос не смог вырваться из Боготы, поскольку…
– Нет, мама… Карлос прилетел, – громко выкрикнул Хосе Антонио.
А дальше все произошло, как по мановению посоха Моисея – море людей перед ними расступилось и по всей длине зала образовался проход к возвышению, на котором стояла Элда Регина де Мелло, словно всевластный фараон, управлявшая своим миром. Вид у нее был величественный. Переливающееся сине-зеленое платье, сказочной красоты золотое ожерелье, золотые подвески в ушах и золотые браслеты на запястьях. На руке, державшей микрофон, вспыхивали разноцветьем изысканные кольца.
Однако победная улыбка исчезла с ее красивого лица, как только она увидела, кто перед ней. Элда Регина увидела не только Карлоса, не только Карлоса с его младшим братом, не только Карлоса, чудесным образом прибывшего вовремя, чтобы дать торжественное обещание женщине, которую, она, его мать, определила ему в жены. Элда Регина увидела, что под руку его держит другая женщина, увидела, как он недвусмысленно дает понять, что это его женщина, положив свою ладонь поверх ее.
Присцилла не задумывалась, узнала ли ее Элда Регина. Смысл происходящего и так был безошибочно понят собравшимися. Это была демонстрация гордого пренебрежения чьим бы то ни было мнением. Это было утверждением самонадеянной независимости. Перчатка оказалась брошена в лицо каждой из высокопоставленных особ в стране, и сделать вид, что ничего не произошло, было уже просто, невозможно.
Воцарилось молчание, и Присцилле показалось, что время во дворце де Мелло остановилось. Огромные зеркала в позолоченных рамах отражали застывших в неподвижности участников бала. Сверху многоярусные люстры заливали ослепительным светом зал, а под ними двигалась в унисон троица – Присцилла, Карлос Рикардо и Хосе Антонио. Они шли с достоинством, не ускоряя и не замедляя шаг. Звук их шагов по паркетному полу гулким эхом одиноко и мрачно отзывался в сверхъестественной тишине и внушал суеверный страх.
Присцилла подумала, что Карлос с братом вступают в неизвестное будущее, рискуя всем, что имели в прошлом. Стоила ли игра свеч? Правы ли они? Она не представляла, что значит быть обремененным таким наследием, каким располагало их семейство. Для нее было просто невозможно взвесить все преимущества и издержки огромного богатства.
Элда Регина не спускала с них глаз, лицо ее застыло и казалось неживым. То, что происходило на ее глазах, было откровенным бунтом. Попробует ли она остановить происходящее? Или поняла, что любые ее действия окажутся безрезультатными?
Нервы Присциллы напряглись до предела, когда взгляд женщины в сине-зеленом платье сосредоточился на ней. Он стал пронзительным, когда она узнала спутницу своего сына. Да, это я! – со злостью подумала Присцилла. Смотри на меня. Смотри на свою жертву. Помнишь, мы встречались два года назад? А теперь колесо Фортуны повернулось, и это справедливо.
Элда Регина слегка повернула голову вправо, бросив взгляд на группу людей, стоявших там же на возвышении, на Марсию Арбэлоэс в окружении семейства. Марсия была в девственно белом наряде, как и подобает невесте, маскируя им свой расчетливый ум, готовая принести свою невинность в качестве жертвы на алтарь жадности. Но она смотрела на троицу в недоумении и не реагировала на сигналы, посылаемые ей союзницей.
Понимая, что план ее грозит сорваться, а гости наэлектризованы возрастающим любопытством, мать Карлоса судорожно пыталась найти выход, чтобы снять нагнетаемое напряжение. Желая выгадать время, чтобы поразмышлять над создавшейся ситуацией, она снова подняла микрофон, сосредотачивая внимание присутствующих на себе:
– Воистину потрясающий сюрприз! Похоже, ничто – ни революции, ни стихийные бедствия не смогли бы помешать Карлосу присоединиться к нам сегодня. Прошу извинить меня за небольшой перерыв. Хочу поздороваться с сыном, вернувшимся домой. – Она обернулась к музыкантам и взмахнула рукой.
Оркестр послушно заиграл. Элда Регина укрепила микрофон на подставке и царственно прошествовала влево по возвышению, подальше от семейства Арбэлоэс, явно давая понять Карлосу, что намерена переговорить с ним наедине прежде, чем он скомпрометирует себя, вне всякого сомнения, крайне безрассудным поведением. Однако Карлос не внял ее желаниям.
Без малейшего колебания он направился прямо к семейству Арбэлоэс. Хосе Антонио не надо было подсказывать, что делать, он только сменил ногу, чтобы не нарушить единый строй. Открытый марш-бросок навстречу вражеской линии, подумала Присцилла, видя, как ощетинились члены семейства, рассчитывавшие этой ночью скрепить важный для них союз.
