Элинор решила вести себя с Барроу искренне, открыто и вскоре обнаружила, что они без предубеждения восприняли ее замужество. Миссис Барроу, представив ей служанку, тут же отослала девушку с каким-то поручением, а сама, сложив руки на животе, принялась ждать, что скажет ее новая госпожа.
Испытывая некоторую вполне понятную неловкость, Элинор заявила, что ей, должно быть, нелегко принять совершенно незнакомую хозяйку, учитывая обстоятельства, но миссис Барроу немедленно ответила:
– О нет, что вы, мадам! Ведь милорд счел это в порядке вещей!
Элинор показалось странным то обстоятельство, что на здравый смысл Карлайона столь безоговорочно полагались люди, не состоявшие у него в услужении, но миссис Барроу объяснила свою веру в непогрешимость милорда тем, что работала служанкой в Холле вплоть до тех пор, пока не вышла замуж за своего супруга. Она выглядела умнее и благонравнее мистера Барроу, которого явно держала под каблуком, и в ее речи редко проскальзывал простонародный акцент уроженцев Сассекса, тогда как сам дворецкий изъяснялся исключительно на этом диалекте. Миссис Барроу тут же вызвалась показать Элинор особняк, дабы более подробно, чем это сделал Карлайон, обсудить все и решить, что можно обновить и починить, а что – выбросить по причине непригодности.
– Вне всяких сомнений, – сказала почтенная дама, – дела приняли дурной оборот, так что моя бедная покойная госпожа наверняка перевернулась бы в гробу, если бы узнала о них. Но что может сделать одна-единственная женщина, от которой ничего не зависит и которой не приходится рассчитывать на чью-либо помощь по кухне, особенно если эта работа ей незнакома? Однако ради нашей госпожи мы с Барроу решили остаться с мистером Евстасием. Да, покойная хозяйка была святой и очень милой в обхождении… чего уж теперь об этом толковать, но мы всегда говорили и будем говорить: у Шевиотов дурная кровь, от которой не стоит ждать ничего хорошего, а мистер Евстасий был Шевиотом до мозга костей! Моя покойная хозяйка и покойная ее светлость – настоящие Уинкантоны, потому что они приходились друг другу родными сестрами, а уж как были близки – не разлей вода! Ее светлость младше моей хозяйки на два года, а старый мистер Уинкантон оставил Хайнунз хозяйке, но завещание, как говорят, написал в пользу его светлости.
– Да уж, старый хозяин этих Шевиотов и в грош не ставил, – включился в разговор Барроу. – Он был чужаком, этот мистер Шевиот. Сдается мне, откуда-то из Кента.
– Помолчи! – с упреком оборвала его супруга. – Хотя так оно и было, мадам. В здешних краях никто особенно не любил мистера Шевиота, и только в память о своей госпоже мы остались тут после ее смерти.
– Не говоря уже о пансионе, – заверил дворецкий новую госпожу.
Элинор не препятствовала миссис Барроу и далее болтать в том же духе, обходя с ней особняк, осматривая кладовки и гардеробы с бельем, потому что не собиралась обижать славную женщину, грубо обрывая ее. Кроме того, она была достаточно любопытна, чтобы возражать против невольных сплетен. Девушка, например, узнала, что ее покойный супруг вел беспутный образ жизни, который в конце концов и свел его в могилу. В поместье он бывал нечасто, а когда это случалось, являлся сюда в обществе нескольких мужчин – иногда и не только мужчин, сдержанно добавила миссис Барроу, – знакомство с которыми вряд ли могло улучшить его умонастроение.
– Подумать только, он не пробыл дома и дня, а уже встретил свой конец, причем такой ужасный! – сказала экономка. – Да еще и от руки мастера Никки, что вообще уму непостижимо, доложу я вам! Я прямо места себе не нахожу, честно вам говорю, мадам, потому что знаю мастера Никки с пеленок. Но его светлость все уладит!
Вскоре Элинор стало известно, что Карлайон считается добрым гением здешних мест и справедливым землевладельцем, как и в свое время его отец. По мнению миссис Барроу, он великий человек, чье слово – закон, а действия не подлежат критике. Слушая разглагольствования экономки, Элинор подавила улыбку, но, даже несмотря на пиетет женщины, родившейся в этом самом поместье и привязанной к семейству всеми узами, включая финансовые, Карлайон выглядел достойным человеком, умеющим расположить к себе тех, кто зависел от него.
В этих трудах миновала бо́льшая часть дня; обе женщины составили кое-какие планы и приняли необходимые решения. К тому времени как Элинор приступила к раннему ужину, было договорено, что с завтрашнего дня в особняке начнет работать племянница миссис Барроу, а из сторожки привратника позовут жену старого кучера, которая займется мытьем полов и уборкой помещений.
После ужина у Элинор еще осталось время прогуляться по заброшенному саду. Некогда уютная зимняя аллея заросла кустарником, причем до такой степени, что в некоторых местах стала практически непроходимой. Девушка сделала себе мысленную пометку о том, что надо прислать сюда грума, чтобы он расчистил аллею, и такое решение было всецело поддержано Барроу – последний явно опасался, как бы новая госпожа не сочла именно его наиболее подходящим персонажем для выполнения этой работы.
После прогулки Элинор удалилась в библиотеку, попросив Барроу принести ей несколько свечей для работы. Сундук с постельным бельем настоятельно требовал внимания белошвейки, поэтому в комнату для починки принесли целую стопку простыней, полотенец и скатертей. Элинор трудилась не покладая рук, пока Барроу не принес ей наконец поднос с чаем. Все это время девушка размышляла над перспективами собственного ближайшего будущего и обдумывала случившееся с ней с момента приезда в Сассекс.
Когда дворецкий опустил на стол перед новой хозяйкой чайный прибор, она, отложив шитье в сторону, прошлась вдоль пыльных книжных полок, рассчитывая найти что-нибудь интересное и отвлечься на часок. Но книги преимущественно оказались старинными, к тому же бо́льшую часть свободного места занимали молитвенники, сухие исторические монографии, а также труды античных авторов, заключенные в потрескавшуюся телячью кожу. Однако, когда разочарование уже готово было захлестнуть девушку, она вдруг обнаружила тома, явно купленные покойной миссис Шевиот. Здесь, среди переплетенных журналов «Лейдиз мэгэзин», отыскались любимые поэты Элинор и даже несколько романов в мраморной обложке[17]. Некоторые девушка уже читала, и, пока она колебалась, не зная, на чем остановить свой выбор – то ли на «Повестях из светской жизни»[18] миссис Эджуорт, то ли на потрепанном томике «Тадеуша из Варшавы»[19], – ее внимание привлекла надпись, показавшаяся Элинор столь уместной для ее нынешнего положения, что она не удержалась и протянула руку к книге. Взяв с полки томик «Школы вдов»[20], девушка несколько минут перелистывала его страницы. К несчастью, они во множестве отсутствовали, так что составить хотя бы некоторое впечатление о романе было затруднительно. Вернув его на полку, Элинор взяла вместо него многообещающий, хотя и не слишком хорошо известный роман того же автора – «Старый английский барон»[21]. Держа его в руках, она вернулась к своему креслу, подбросила в огонь поленьев и уютно устроилась подле камина, рассчитывая почитать с часок перед сном.
