Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Охранник появился через три минуты четырнадцать секунд.
Катькин «нерусский черт» оказался невысоким коренастым мужиком, кудрявым, смуглым и с бакенбардами, как у Пушкина, в длинных шортах и свободной рубахе в белых, серых и бежевых пятнах.
Этот летний средиземноморский вариант маскировочной окраски а-ля остромодный «сексуальный питон» был бы хорош для игры в прятки под деревьями и на мозаичной плитке у бассейна. А вот на фоне непорочно белых стен «нерусский черт» бросался в глаза, как таракан в операционной.
Отлично! Следить за ним будет легко.
– Опять следить?! – заволновалась Нюня.
Она вспомнила мое берлинское фиаско в роли «мышки-наружки».
Мы с Тяпой не удостоили трусиху ответом.
Мы с наслаждением созерцали представление, устроенное Катериной.
Зубы у охранника были превосходные, но страдальческий оскал не позволял по достоинству оценить его улыбку. Скривившись так, словно он только что единолично употребил в пищу половину всего греческого урожая лимонов, мужик прижал руку к сердцу и произнес короткую пламенную речь. Незнание языка Гомера не позволило мне ее понять.
– Одно из двух: или он жалуется, что Катерина разбила ему сердце, или, наоборот, очень просит не доводить его до инфаркта, – предположила знатная физиономистка Нюня.
– Второе, – уверенно сказала знатная нервомотка Тяпа.
Катя Максимова в роли кающейся грешницы была хороша!
Она ковыряла носком каменный пол, часто кивала низко опущенной головой, трясла серебристыми волосами и вздыхала с таким великим прискорбием, что растрогала бы даже Карабаса Барабаса.
Охранник посмотрел на нее, на валявшуюся под забором простынную хоругвь, на небо…
– Я больше не буду! – проникновенно сказала Катя и похлопала ресницами.
Языковой барьер они перепрыгнули, как пара скаковых лошадей.
Сделав из пальцев убедительное подобие мохнатого паука, охранник изобразил подъем вверх по стене, а потом сложил руки перед грудью косым крестом и пытливо посмотрел на Катьку.
– Не буду, не буду! Честное пионерское! – пообещала она и помотала головой, а потом еще осенила себя идейно чуждым пионерам крестом.
Охранник вздохнул.
– Все, все, я спать!
Катерина бочком отступила к лестнице, повернулась и звонко зашлепала подошвами по ступенькам.
Проводив ее взглядом, охранник сокрушенно покачал головой и направился в другую сторону.
Я дала ему пятнадцать секунд форы, а потом вылезла из зарослей на животе, как крокодил из болота, только гораздо быстрее. Подхватила с пола забытую всеми простынную хоругвь, одним рывком я отделила белое полотнище от несущей конструкции и мягко порысила вслед за охранником, на бегу изящно закутываясь в помятое изделие постельно-бельевой группы.
Мои голубые шорты и красная майка за маскировочный наряд сошли бы только на маковом поле, так что простыня в качестве верхней одежды оказалась полезна вдвойне: она прятала меня и от взглядов, и от солнца.
– Гюльчатай, закрой личико! – хохотнула бесшабашная Тяпа.
Не приближаясь к серо-бежевому пятну, но и не теряя его из виду, я неслышными стопами трусила вслед за охранником.
На террасах и во двориках по-прежнему было пусто и тихо, как на кладбище, так что в образе не то привидения, не то расхристанной мумии я прекрасно вписывалась в окружающую среду.
– Вообще-то, сегодня вторник, – зачем-то напомнила дотошная Нюня.
В окружающий вторник я тоже вписывалась, но не вовремя сказанное слово нарушило гармонию мироздания: из домика, с которым я как раз поравнялась, выглянули кошка и бабка.
Кошка была худой и черной, а бабка, одетая во все темное, – гладкой и кругленькой.
– Иисус Христос! – увидев плывущее по пейзажу простынное привидение в моем лице, воскликнула она на чистом греческом, прозвучавшем как чистый русский.
– Не, мы не он! – машинально откликнулась безбожница Тяпа. – Гюльчатай, закрой личико!
Ее не беспокоило, что моя физиономия в обрамлении простынных складок будет являться напуганной бабке ночами. Она просто не хотела, чтобы старушка меня запомнила.
– Зачем? Тут у нас все Гюльчатай на одно личико! – напомнила Нюня.
Это было вполне резонное замечание. Поэтому я не стала прятаться, наоборот, приветливо улыбнулась бабуле и сказала:
– Калимера!
Это по-гречески – «здравствуйте».
– Калимера… – несколько ошарашенно отозвалась она.
А кошка мяукнула и увязалась за мной следом.
И очень помогла, когда преследуемый мной «нерусский черт» неожиданно оглянулся!
Я тут же прикинулась ветошью, тряпичным кулем завалившись в изгиб стены, а славная кошка благородно выступила вперед – мол, вот кто тут шуршал и бегал: я, ваша родная греческая киса!
– Ф-у-у-у… Пронесло! – выдохнула моя Тяпа, когда охранник потопал себе дальше. – Интересно, чем ты ему показалась? Мешком с чечевицей?
– Почему сразу мешком с чечевицей? – обиделась за меня нежная Нюня. – Может, нежным растением, которое укутали в парусину ради спасения его от жары?
– Ха! – только и сказала на это Тяпа.
Самым нежным растением из тех, с которыми у меня имелось реальное сходство, была верблюжья колючка.
Следуя за охранником, мы с кисой поднимались все выше и выше.
Наконец, узкую извилистую лесенку перегородила решетка. Сразу за ней начиналась узкая ровная площадка, справа ее ограничивала стена, а что было слева – увидеть не удалось. Дверь-решетка была заперта, и ни в одну из образованных переплетением прутьев ячейку моя голова не пролезла бы. Я примерилась к пяти отверстиям, но на погружение не осмелилась. Застряну еще, вот будет номер! Представление «Закрепощенная женщина Востока неистово бьется в стальных оковах империализма!».
А вот моя четвероногая спутница прошла сквозь решетку, даже не притормозив.
– Видно, знает, куда идет, – проводив завистливым взглядом исчезавший за поворотом черный хвост, сказала я вслух. – Там что-то есть!
– Разумеется! Места, где ничего нет, решетками не закрывают, – поддакнула Тяпа.
Я немного подумала и задрала простыню. Пошарила в кармане, вытащила мобильник. Его экран при необходимости не раз уже заменял мне зеркальце – не волшебное, конечно, но и не кривое, вполне позволяющее наскоро причесаться или губы накрасить.
Я просунула руку с мобильником в ячейку решетки, протянула ее подальше и направила чудо-зеркальце влево. Получилось что-то вроде перископа.
Я напрягла глаза и разглядела еще одну лесенку в пять ступеней, а за ней – подобие балкона.
Ага, значит, высоченная стена, которая отсюда кажется глухой, на самом деле закрывает еще один этаж. И вот там-то и располагается заветное помещение с мониторами и прочими техническими чудесами!
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
