Как-то раз ко мне приходит Макс. Решаю, что не стоит подавать виду, что я знаю про него с Кирой. Пока что он может стать моим информатором.
Мы выпиваем по банке пива.
Возраст – сорок пять.
Макс пришел не просто так, ему нужно выговориться.
– Ничего не могу понять в этих женщинах, Женя.
– Что не так?
– Вот недавно встречался я с одной женщиной, все было прекрасно, а потом взбунтовалась ни с того ни с сего и дала от ворот поворот.
– Давно? – спрашиваю.
– Да буквально пару недель назад. Мол, ей нужно время подумать и все такое. Никак не пойму, чего же она хочет.
Этот поганец сидит прямо передо мной и говорит о Кире. Я взбешен, но виду не подаю. Макс верит мне, нужно дать ему какой-нибудь совет.
– Это ты про ту девушку из бара? Ну та, которая рыжая?
– Не совсем. Эта лучше. Я давно за ней ухлестываю.
– Насколько давно? – мои глаза горят недобрым огнем.
– Достаточно, – он внимательно смотрит на меня. – Ты понимаешь, о чем я? – спрашивает Макс с нотками тревоги в голосе.
Нужно убедить его, что я полный идиот и ничего не знаю. По сути, если бы не пара случайных встреч, так бы оно и было.
– Понятия не имею… о какой-то своей девушке, но знаешь, Макс, мне кажется, вы с той рыженькой певичкой из бара – отличная пара. – Мое лицо – маска спокойствия. Поза расслабленная и немного безразличная, никаких подозрений я вызывать не должен.
– Ты думаешь? – спрашивает Макс. Сейчас он, судя по лицу, чувствует себя в безопасности за своей броней из лжи.
– Конечно! Она же просто находка для тебя. Макс, ты… ну как бы это сказать? Ты не спортсмен… а высокий буйвол, а она такая милая и вроде веселая. В общем, подходите друг другу. Идеальная пара.
За последнее время Макс значительно похудел. У него почти нет жира, разве что немного с боков, но он все равно огромен и похож на быка.
Его лицо – застывшая маска мученика. Самодовольная ухмылка, хлопок по плечу и слова:
– Пора. Пока, друг.
Надеюсь, он и правда считает меня идиотом. Но идиотом, который может дать дельный совет.
На следующий день Макс опять приходит, чтобы рассказать о каких-то проблемах, но уже касаемых той рыжей бестии из бара.
– Знаешь, я заметил такую тенденцию. Все рыжие девушки странные. Чем больше тараканов, тем ярче цвет. Они будто с ума сходят и красятся.
Я вспоминаю рыжее облако волос Киры. Когда мы познакомились, Кира тоже была рыжая. Как и сейчас, только тогда ее цвет был уж слишком ярким.
– Мне нравятся рыжие… Вот только с этой… – продолжает Макс. – Не понимаю, крашеная она или нет? Как думаешь?
К сожалению, мужчине сложно определить, натуральный у девушки цвет волос или нет. Зачастую они слишком хорошо маскируются, так, что и не отличишь.
– Да какая разница? Главное, чтобы нравилась, – подытоживает Макс и предлагает выпить.
Все, кто живет с девушкой, иногда хочет сбежать, чтобы просто посидеть в тишине. Блаженное одиночество – вкус спокойствия, радость безмолвия, отдых для мышц. Своего рода необходимая каждому доза умиротворения и гармонии. И вот оно наступило – время моей радости, но я несчастлив и больше всего хочу услышать хотя бы злые шаги, шуршание пакетов и бряцание браслетов на руках, которые судорожно упаковывают вещи. Была бы она здесь, пускай злая, решительно настроенная уйти и не вернуться, кричащая, кусающаяся, плачущая, яростная, ненормальная… Любая.
Тоска – это качаться на табуретке и слышать несуществующие шаги. Будто она хохочет, болтая с подружкой по телефону, или собирает вещи для отпуска; складывает кофточки и маечки, упаковывает в пакеты косметику и все необходимое, которое потом приходится выбрасывать из-за перевеса, застегивает собачку на чемодане для отпуска, прыгает на этом чемодане. Звуки… Столько самых разных скрипов паркета, стука каблуков, лязгов дверей и журчаний воды, сталкивающейся с фаянсом посуды. Голоса, стоны, всплески, топоты… Невообразимый гул отсутствующих звуков. Нужно все вернуть. Я схожу с ума от фальши одиночества, которое обещало подарить мне дозу радости.
Все платья – в шкафу, тухнущие склянки – в ванной, а полумертвые цветы – в горшках. Голос, вечно что-то рассказывающий мягкий тембр, ныне отсутствующий. Я схожу с ума от тишины и включаю необходимый каждому жителю мегаполиса компьютер. Проверяю почту. Несколько новых сообщений, одно из них от Киры: «Я зайду на днях, хорошо? Только при условии, что будет Евгений, а не его дед. Тот, кто там, на другом конце, ответьте и пришлите моментальное фото в скайпе. Если это опять вы, то я не приду».
Мне сорок пять, чуть приглушаю свет и делаю фото. Сейчас глубокая ночь. Надеюсь, плохое качество Skype поможет скрыть несколько лет.
Ответ приходит уже утром.
«Женя? Женя, это ты?»
«Да, я».
Весь следующий день я жду ее: пью чай, принимаю кофе, заливаю в себя алкоголь. Но Киры нет.
Зато под вечер ко мне опять заявляется Макс. На этот раз его намерения серьезные. Он говорит, что рыжая певичка теперь часто ночует у него, и рассказывает известную всем парням историю, как девушка обустраивает территорию.
– Я боюсь пускать ее в дом, Жека. Каждый раз после ночи с ней обнаруживается забытое на вешалке платье или новая баночка с кремом, – начинает он. – Женщины медленно вторгаются в наше пространство и думают, что мы не замечаем. Проблема в том, что мы действительно не понимаем, что происходит, до тех пор, пока однажды утром не ударимся ногой о ее набитый шмотками чемодан.
Я оглядываюсь. На подоконнике все так же стоит высохший фикус. Мумия ее любви ко мне. Напоминание.
– А может, так и нужно? – спрашиваю я. – Все же логично, именно это и подразумевала природа. Нам без женщин совсем нельзя. А им без нас. Все эти тусовки, оттенки любви, быстрый секс…
Сейчас Макс младше меня. И, кажется, он не особо понимает. Хотя какое-то подобие осознания читается на его туповатом лице. В последнее время он сильно раздражает меня своими частыми приходами, которые заканчиваются пьянкой.
– Знаешь что, Макс? – говорю я и кладу руку ему на плечо. Это выглядит как наставление отца сыну. – Иди и женись на ней. Быть может, так твоя жизнь станет лучше. Это очаровательно-нелогичное существо, по крайней мере, вызывает улыбку и умиление. Разве нам так много нужно от них? Хорошего настроения и немного понимания, и этого вполне хватит.
В дверь звонят.
– Ты кого-то ждешь?
– Подыграй мне, – только и говорю я и срываюсь с места.
Похоже, чудеса все же случаются. В момент, когда мы совсем его не ждем, чудо, вытерев ноги о коврик, бесцеремонно стучится в дверь.
Когда заходит Кира, Макс смотрит на нее во все глаза и не понимает, как она тут оказалась. Видимо, он так ошарашен, что не может ничего произнести, кроме как сдавленное «Привет…», и, схватив куртку, выйти вон, не попрощавшись и ничего больше не сказав.
